Прецедент в правовой системе России
В настоящее время все чаще приходится слышать заявления о необходимости введения в России прецедентного права, под которым подразумевается придание обязательности любого решения вышестоящих судов для нижестоящих судов.
По мнению автора, это свидетельствует о деградации российской правовой системы и юридической мысли, поскольку такие заявления основаны на искажении целого ряда понятий, пренебрежении к законам как основным источникам права и в конечном итоге не могут привести ни к чему, кроме как к усугублению проблем правоприменения.
Самое прискорбное в этой ситуации, что подобные заявления исходят от высших должностных лиц судебных органов и их реализуют в своих актах и Высший Арбитражный Суд РФ, и Конституционный Суд РФ.
В современной юридической литературе проблема введения в России прецедентного права в основном сводится к подмене понятий, когда случаи официального толкования законодательства судами рассматриваются как примеры существования в России прецедентного права, хотя, как уже отмечалось, суть данной проблемы совершенно не в этом.
Прецедентное право в его истинном значении, употребляемом в государствах англосаксонской правовой семьи, — это не просто общеобязательность решений судов, как это пытаются часто представить, это система права и, если хотите, особая система правового мышления. При разветвленной системе законов такой системы права быть не может.
Принципиальные различия между моделями судебного правотворчества в англосаксонской и континентальной правовых семьях сводятся не к признанию судебных решений источниками права, а к следующему:
- в англосаксонской правовой семье суды, разрешая уже возникший спор, создают нормы для его разрешения (для оправдания этого казуса придумали теорию, что не создают, а выявляют уже существующие, что тут же опровергает тезис о нормотворчестве этих судов). В континентальной правовой семье обязательно применяются нормы, уже существующие на момент возникновения правоотношения;
- в континентальной правовой семье отсутствует обязательность толкования норм одним судьей для другого.
В обоснование этого можно привести слова Л.В. Головко:
«Континентальное право, запретив судье прямо ссылаться на правовое решение, предложенное другим судьей, в силу принципа «относительной законной силы судебного решения» стало размышлять о том, как далеко простирается данная „относительность"». В результате родилась теория преюдиции: фактические обстоятельства, установленные одним судом, могут восприниматься без доказывания другим судом. Подчеркнем, что речь идет об обстоятельствах исключительно фактических, но не правовых, поскольку суд не связан толкованием правовых норм, предложенным другим судом»1Головко Л.В. Судебный прецедент как ненормативный способ легитимации судебных решений // Вестник гражданского права. 2010. № 6 (цитируется по электронному варианту в СПС «КонсультантПлюс», разд. «Комментарии законодательства». С. 12)..
Поэтому в российском праве можно говорить лишь о специальном значении понятия «прецедент» — как прецедента толкования или примера из практики, а еще лучше это понятие вообще не употреблять, поскольку оно искажает или смешивает сущности обозначаемых явлений. Введение в оборот понятия «административный прецедент» также показывает, что понятием «прецедент» в российской правоприменительной практике пытаются обозначить не принятие судами норм права, а прикрыть придание общеобязательной силы актам применения права.
Искажение смысла понятия «прецедент», а также то, что значение решений высших судов для правоприменительной практики никак не зависит оттого, назовем ли мы их прецедентами или нет, доказывают, что суть вопроса, выразившаяся в признании решений президиумов новыми обстоятельствами, сводится к тому, чтобы заставить суды следовать решениям вышестоящих инстанций.
В связи с этим следует полностью поддержать еще один вывод, сделанный Л.В. Головко:
«...Не надо путать «судебный прецедент» и элементарную политическую борьбу за обладание нормативными полномочиями, т.е. борьбу за дополнительный источник власти. За «теоретическими изысканиями» многих российских апологетов прецедента скрывается желание получить право издавать циркуляры и ничего более. Собственно, такие циркуляры и так уже существуют в достаточном количестве (постановления пленумов, информационные письма и др.), но какое отношение к ним имеет прецедентное право.