Защита прав и законных интересов

Отсутствие нормотворческих функций у высших российских судов

Отсутствие нормотворческих функций у высших российских судов доказывается не только через анализ норм позитивного права, но и доктринально.

В частности, согласно общепризнанному в теории права подходу правовое регулирование осуществляется путем воздействия на поведение людей как участников общественных отношений через предоставление им прав и возложение обязанностей. Учитывая, что для реализации прав не требуется обязательное их закрепление в правовых нормах права, основополагающее значение при правовом регулировании (выработке правил поведения) имеет установление ограничений осуществления прав в целях защиты интересов других лиц.

Под прямыми ограничениями прав в контексте Конституции РФ можно понимать четыре вида абстрактных обязанностей, существующих вне правоотношений и являющихся элементами правового статуса субъекта:

1. вытекающие из запретов в рамках общедозволительного или общего запрета в рамках разрешительного типа правового регулирования. Эти запреты устанавливаются с целью охраны общественных (публичных) интересов;
2. обязанности действовать в чужих интересах при возникновении определенного правоотношения вне зависимости от воли и интересов субъекта. К этому вида обязанностей относятся, например, налоговые обязанности или обязательства вследствие причинения вреда, т.е. такого рода обязанности могут быть установлены как в публичных, так и в частных интересах;
3. определенные требования (обязанности), выполнение которых является необходимым условием возникновения правоотношения. Эти обязанности являются публичными, но носят разовый характер. Примером являются требования о предоставлении определенных документов для выполнения регистрационных действий либо для заключения договора;
4. обязанности по выполнению публичных функций, возложенных на юридических лиц. В качестве примеров можно привести функции кредитных организаций как агентов валютного контроля и как организаций, осуществляющих противодействие легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма¹Курбатов А. Я. Правосубъектность кредитных организаций: теоретические основы формирования, содержание и проблемы реализации. М.: Юриспруденция, 2010. С. 15..

Права устанавливать подобные абстрактные обязанности у российских судов нет, поскольку согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом.

Толкование норм права, применение правовых принципов, восполнение пробелов в праве не является нормотворчеством, поскольку в этом случае новых ограничений не устанавливается, суд применяет уже существующие правовые нормы, в том числе регулирующие сходные отношения (например, при аналогии закона), или руководствуется принципами, выражающими общие начала и смысл законодательства, т.е. основами, положенными в систему норм права и систему нормативных актов (например, при аналогии права). Принципы права (шире институциональных), как правило, не закрепляются прямо в конкретных нормах права, они выводятся из системы норм, поскольку предопределяют их построение.

Если это игнорировать, мы можем прийти к абсурдному выводу, что нормотворчеством занимаются все, например налоговый орган, оценивая экономический смысл сделки; сторона договора, учитывая принцип добросовестности или недопустимости злоупотребления правом; любой субъект, применяя аналогию права или руководствуясь каким-нибудь правовым принципом. Это связано с тем, что, не уяснив смысл нормы, применять ее невозможно. Именно поэтому применительно к правотворчеству судов речь можно вести только о результатах обязательного (официального) толкования.

В то же время нельзя забывать и ряд других моментов, доказывающих отсутствие у российских высших судов нормотворческих функций:

1. любая норма права — это плод политического компромисса. Решения судов в континентальной правовой семье предполагаются политически нейтральными, поскольку статус судей исключает их членство в политических партиях. Поиск политического компромисса в задачи российских судов не входит;
2. отличительными признаками норм права от других норм являются их обязательность и распространение на неограниченный круг лиц. При разделении судебной системы на независимые ветви судебной власти эти признаки неизбежно отсутствуют, поскольку, например, правовое обоснование, данное Высшим Арбитражным Судом РФ, для Верховного Суда РФ обязательным не будет. Если данное обстоятельство игнорировать, то это означает создание «параллельной» законности. Однако согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в абз. 4 п. 2.2 мотивировочной части Постановления от 31 января 2011 г. № 1-П, однородные по своей юридической природе отношения в силу принципа юридического равенства должны регулироваться одинаковым образом;
3. любую норму права можно обжаловать в суд. Процедур прямого обжалования решений высших судов нет. Одно это говорит о необходимости ограничения их полномочий.

На самом деле вопрос об активности судов не несет в себе ничего нового. Еще в начале XX в. И. А. Покровским была подмечена цикличность развития этого вопроса:

Это как раз то, что имелось в виду выше под понятием «бег по кругу». Однако стоит задать риторический вопрос: может, не стоит опять «шарахаться из крайности в крайность», а основываться на том, что уже давно выработано в доктрине права и в правоприменительной практике?

Активное «муссирование» в России вопроса о прецедентном праве не свидетельствует ни о чем, кроме как о «слабости» законодательной власти и о некачественном состоянии законодательной базы. Этому способствует и достаточно серьезная деградация юридического образования и науки, в результате чего ранее наработанный опыт оказался во многом забытым.