Эволюция организационного обеспечения деятельности судов
Современное понимание сущности организационного обеспечения деятельности судов и того, какие органы должны заниматься им,— результат многолетней эволюции, неоднократных проб и ошибок. По сути своей это непростая история поисков путей налаживания нормальных взаимоотношений между судами и органами исполнительной власти прежде всего. Как видно по сказанному выше, в течение длительного времени суды считались неотъемлемой частью административного аппарата, а судьи — обычными чиновниками, обязанными угодливо исполнять волю своего начальства.
Процесс автономизации судов шел долгие годы, чрезмерно трудно и непоследовательно, преодолевая многочисленные завалы на своем пути. Исполнительные органы, в первую очередь органы юстиции (начиная с созданного Александром I еще в 1802 г. Министерства юстиции), нерешительно и неохотно освобождали суды из-под своего контроля.
По сути своей развитие событий, связанных с освобождением судов от "плотной опеки" исполнительных органов, в значительной мере — это история взаимоотношений, складывавшихся между судами и органами юстиции, поскольку на долю именно этих органов исполнительной власти в течение длительного времени приходилась большая часть "забот" по контролю за судами, руководству ими и т. д., т. е. по обеспечению "нужного" направления их деятельности.
Министрам юстиции Российской Империи даже после судебной реформы 1864 г., в ходе которой еще раз была декларирована автономия судов от иных государственных (исполнительных) органов, дозволялось надзирать за судами и принимать необходимые, с их точки зрения, меры для устранения обнаруживавшихся нарушений.
Делали это они лично или используя свой аппарат, в первую очередь подчинявшихся им непосредственно прокуроров (министры юстиции одновременно являлись генерал-прокурорами). Прокурорам при окружных судах вменялось в обязанность доносить вышестоящим прокурорам (прокурорам при судебных палатах или Обер-прокурору при Правительствующем сенате) либо самому министру о выявленных нарушениях.
Весьма жестким средством реализации права административного надзора за судами была предоставленная министрам юстиции возможность проведения сплошных ревизий всех сторон их деятельности, в том числе деятельности по осуществлению правосудия в отношении конкретных дел. "Министр юстиции, — говорилось в ст. 256 Учреждения судебных установлений,— может производить ревизию судебных установлений лично или через своего товарища, а обревизование окружных судов и мировых установлений поручать членам судебных палат". Министру юстиции также было дано право возбуждать в отношении судей дисциплинарные производства, ставить вопрос об их увольнении, о назначении или неназначении на должность, о повышении или понижении в должности и т. д.
В октябре 1917 г. это министерство было упразднено. Его место занял Народный комиссариат юстиции РСФСР (Наркомюст РСФСР). Но такое переименование не решило проблем, связанных с определением должных взаимоотношений судов с органами исполнительной власти. Более того, российские традиции, на которых строились такого рода взаимоотношения, еще более усугубились. Образованный 8 ноября 1917 г. Наркомюст РСФСР сразу же получил весьма широкие полномочия.
Основной задачей этого наркомата и его местных органов с первых дней их существования было создание судебной системы взамен той, которую разрушили "до основанья". Началась эта работа с подготовки проекта упоминавшегося Декрета о суде № 1. Это был первый официальный шаг в формировании новых судов. Практическая реализация данного и многих других законодательных актов, принимавшихся в ходе образования советской судебной системы, требовала значительных усилий, связанных с созданием конкретных судов, подбором для них кадров (старые судьи и другие работники судов, как правило, не стали сотрудничать с новыми властями или были отстранены в связи с их "неугодностью"), обеспечением необходимым инвентарем и т. д.
Но это было не единственной задачей Наркомюста РСФСР. Заметное место в его деятельности занимала работа по созданию заново законодательного массива, поскольку все старое законодательство было объявлено недействующим. Непосредственно данным наркоматом или под его руководством в первые годы советской власти разработаны многие сотни законопроектов.
Наряду с этим ему, в связи с несовершенством правовой системы тех лет, пришлось заниматься выполнением некоторых не свойственных для органов юстиции функций, которые в нормальных условиях обычно возлагаются на другие правоохранительные органы — к примеру, на суды или прокуратуру. В частности, он проверял жалобы на незаконность арестов, обысков и других следственных действий, рассматривал жалобы на приговоры революционных трибуналов, оказывал активное влияние на организацию защиты и поддержания обвинения в судах по уголовным делам, надзирал за законностью действий местных органов власти, даже осуществлял расследование некоторых категорий уголовных дел.
В первые десятилетия были периоды, когда взаимоотношения судов и органов юстиции строились на началах ничем не скрываемой безусловной субординации, в силу которой суды попросту подчинялись таким органам. Последние не только непосредственно образовывали или упраздняли суды, издавали обязательные для них циркуляры, инструкции и другие предписания, но и контролировали их деятельность, имели полномочия по прямому вмешательству в решения по конкретным делам вплоть до их отмены и дачи указания о том, какими должны быть такие решения.
Применительно к первым годам советской власти такие взаимоотношения можно было бы понять. Объективно это было непростое время. Разрушив всю прежнюю систему правоохранительных органов, новые власти пытались отыскать нечто принципиально новое. Приходилось преодолевать многочисленные препятствия, связанные с отсутствием квалифицированных кадров, опыта работы в формировавшихся социально-политических условиях, четкого представления о нормах и требованиях правовой культуры.
Препятствия были связаны и с ожесточенной борьбой за власть, которая приводила к ориентации на исключительно силовые приемы и способы решения возникавших проблем. По мере ослабления этих факторов появились признаки обособления судов от исполнительной власти. Эта линия довольно четко обозначилась в ходе судебно-правовой реформы 1922 —1924 гг.
Реформа не могла не отразиться на содержании основных функций Наркомюста РСФСР и структуре его центрального и начавшего формироваться уже с первых дней советской власти местного аппаратов. В соответствии с Положением о Народном комиссариате юстиции, утвержденным Декретом ВЦИК от 1 февраля 1923 г., этому наркомату предписывалось выполнять многочисленные функции по руководству прокуратурой, нотариатом и судебными исполнителями, наблюдению за деятельностью органов дознания и следствия, Государственного политического управления (ГПУ), за "правильным функционированием мест лишения свободы и исправительно-трудовых учреждений", земельных комиссий, арбитражных комиссий, примирительных камер, третейских судов и "иных подобных учреждений", наделенных судебными функциями, а также по наблюдению за деятельностью коллегий, адвокатов и организации юридической помощи населению.
Наркомату вменялись в обязанность и ведение следствия по некоторым категориям уголовных дел, подбор и расстановка прокурорских кадров (Нарком юстиции РСФСР был наделен полномочиями Прокурора Республики). Он также должен был участвовать в разработке программ по подготовке кадров юристов и организовывать краткосрочные курсы судебных работников. Во взаимоотношениях с судами ему и его органам дозволялось не командовать ими и не подменять их, а осуществлять "общее руководство, организацию и инструктирование".
Однако данной линии не было суждено реализоваться полностью. События, последовавшие после реформы 1922—1924 гг., для органов юстиции тоже характеризовались, как отмечено выше, насаждением административно-командных приемов и методов реализации их функций. Это проявилось, например, в том, что Наркомюст РСФСР шаг за шагом становился учреждением, в котором вновь оказалась сосредоточенной вся работа не по общему, а прямому и повседневному руководству судами.
Более того, 30 января 1928 г., как отмечено выше, было принято постановление ВЦИК и СНК РСФСР. В нем устанавливалось, что Народному комиссару юстиции Республики непосредственно подчиняются в качестве заместителей как Прокурор РСФСР, так и Председатель Верховного Суда РСФСР. Еще более четко такая линия выразилась в Положении о Народном комиссариате юстиции РСФСР, утвержденном 26 ноября 1929 г. 2-й сессией ВЦИК XIV созыва, где было записано, что Верховный Суд РСФСР входит в состав аппарата Наркомюста РСФСР.
По Положению о Наркомате юстиции СССР, утвержденному постановлением ЦИК и СНК СССР от 8 декабря 1936 г., он и его местные органы (наркоматы юстиции союзных и автономных республик, а также крайоблгорюсты) наделялись чрезмерно широкими полномочиями в отношении судов. В частности, они получили право давать им указания в целях обеспечения правильности и единообразия судебной практики, руководить выборами судей, ревизовать всю их деятельность, давать обязательные указания по вопросам применения закона и т. п. И культивировалась такая линия по отношению к судам вопреки официальному декларированию принципа независимости судей и подчинения их только закону, который был сформулирован даже на конституционном уровне — в Конституции СССР 1936 г.
Такое построение взаимоотношений судов и органов юстиции было явно противоестественным. В течение длительного времени оно подвергалось заслуженной критике и послужило одним из поводов для упразднения в 1956—1963 гг. Министерства юстиции СССР и его органов на территории всей страны.
Данная акция, очень похожая на "выплескивание из тазика вместе с водой и ребенка", внешне эффектно и радикально покончила с одним из источников незаконного воздействия на отправление правосудия и перманентного недовольства судей тем, что ими "командуют" органы юстиции и мешают им быть независимыми и объективными при принятии решений по конкретным делам.
Последующие события показали, что это было явно волюнтаристское решение, не учитывавшее объем и степень важности всей работы, выполнявшейся органами юстиции в сфере создания условий, необходимых судам для их нормальной деятельности. Функции этих органов передали верховным судам союзных и автономных республик, краевым, областным и приравненным к ним судам (вопросы руководства судами и нотариатом), местным Советам (общее руководство адвокатурой, материально-техническое обеспечение судов, подбор кадров судебных и других работников и т. д.).
Для проведения работ в области совершенствования законодательства, его систематизации и кодификации были созданы соответственно Юридическая комиссия при Совете Министров СССР и юридические комиссии при Советах Министров союзных республик, в том числе при Совете Министров РСФСР.
Такое решение проблемы привело к ряду отрицательных последствий для судов. Оно лишило суды того существенного содействия их деятельности, которое оказывалось органами юстиции (например, материально-технического, ресурсного, кадрового, организационного и т. п. обеспечения). Уже вскоре стало совершенно очевидным, что правоохранительная система, и в первую очередь суды, не в состоянии функционировать нормально без органов юстиции.
Суды, основное и единственное назначение которых — осуществление полномочий судебной власти, были не в состоянии делать значительную часть того, что ранее делалось органами юстиции. Сверх того, именно суды начали в еще большей мере утрачивать свою независимость, ибо им (в первую очередь руководителям судов) пришлось в роли "просителей" вступать в тесные контакты прежде всего с центральными или местными исполнительными органами, соответствующими должностными лицами "в поисках" надлежащего финансирования, подходящих помещений для судов, их строительства или ремонта, решения бытовых проблем судей и их семей, обеспечения транспортом, связью и т. д.
Поэтому семь лет спустя после упразднения органов юстиции состоялось решение о их восстановлении на всех уровнях. В августе 1970 г. в связи с рассмотрением мер по дальнейшему улучшению работы судов и других правоохранительных органов было признано целесообразным вновь учредить Министерство юстиции СССР, министерства юстиции союзных и автономных республик, систему их учреждений на местах. 30 августа 1970 г. Президиум Верховного Совета СССР издал соответствующий Указ, положивший начало воссозданию этих органов. В Российской Федерации полностью структура и функции Министерства юстиции оформились к середине 1972 г. после принятия Советом Министров РСФСР (постановление от 21 июня 1972 г.) Положения о Министерстве юстиции РСФСР.
Во всех актах, возрождавших органы юстиции, с учетом ошибок прошлого, подчеркивалось, что эти органы ни в коем случае не должны действовать в ущерб независимости судов и подчинению их только закону.
Однако и этот благой порыв не был осуществлен полностью. За органами юстиции сохранялось, хотя и в ограниченных пределах, право производить проверку деятельности судов. Например, в п. 3 ч. 4 ст. 19 Закона о судоустройстве отмечалось, что Министерство юстиции РСФСР и его органы могут проверять "организацию работы" судов. На практике реализация данного положения выражалась в совершении органами юстиции действий, наносивших ущерб независимости судов, — под видом проверки организации работы ревизовалась вся деятельность судов со всеми вытекающими из этого последствиями.
В ноябре 1989 г. при принятии Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве (см. ст. 22) произошел отказ от предоставления органам юстиции возможности производить под каким бы то ни было предлогом проверки деятельности судов. В этом законе вместо термина "организационное руководство судами" был использован другой — "организационное обеспечение деятельности судов". Тем самым было подчеркнуто, что органы юстиции во взаимоотношениях с судами должны ориентироваться не на руководство (командование), а на оказание содействия им. Подобной ориентации придерживался принятый почти три года спустя (в июне 1992 г.) Закон о статусе судей (см. ч. 3 ст. 9).
После возрождения в 1970 г. Министерство юстиции РФ и его органы сделали немало полезного для судов общей юрисдикции. В частности, можно было бы, не умаляя ни в коей мере усилия в данной области руководителей судов разных уровней, напомнить о большом вкладе органов юстиции в формирование судейского корпуса людьми, способными достойно олицетворять судебную власть.
Уместно также напомнить о предпринимавшихся органами юстиции усилиях по улучшению обеспеченности судов помещениями, оснащению их современной оргтехникой, расширению штатов, подготовке и повышению квалификации кадров судебных работников и т. д. Широко известны также многочисленные и активно использовавшиеся до недавнего времени судьями и сотрудниками аппаратов судов нормативные акты Министерства юстиции РФ (РСФСР) по вопросам организации работы в судах (к примеру, инструкции по делопроизводству в судах, по приемке, учету и хранению вещественных доказательств, о статистической отчетности судов, об учете и систематизации законодательства и иных правовых актов, нужных для успешной деятельности судов, а также руководства и рекомендации по вопросам составления списков присяжных заседателей, хранения судебных документов, по ряду других организационных вопросов).
Вместе с тем все сделанное органами юстиции для организационного обеспечения судов общей юрисдикции не положило конец длившемуся многие годы антагонизму между судами (судьями) и этими органами, их должностными лицами. В первой половине 90-х годов он вновь обострился. Одной из основных причин этого обострения послужили широко известные, принятые на общегосударственном уровне ошибочные решения, допускавшие произвол в области финансирования судов, а вместе с этим и невыплату или несвоевременную выплату заработной платы судьям и работникам аппаратов судов.
В условиях естественного недовольства всем этим родилась и была охотно подхвачена идея, что недопустимо плохое финансирование судов — результат бездействия или неумелых действий органов юстиции и их работников, в первую очередь Министра юстиции РФ. Об этом прямо заявлено в постановлении Президиума Совета судей РФ от 20 июня 1996 г.
По логике сторонников такой идеи единственный путь к преодолению недостатков в финансировании и решении других вопросов материально-технического обеспечения — передача функции организационного обеспечения судов общей юрисдикции "из рук" органов юстиции какому-то другому органу, который подчинялся бы не Правительству РФ, а Верховному Суду РФ, поскольку он стоит на вершине пирамиды судов общей юрисдикции, попавших в трудное положение.
В такой обстановке и состоялось принятие 31 декабря 1996 г. Закона о судебной системе, предусмотревшего образование нового для российской практики органа — Судебного департамента при Верховном Суде РФ, а 8 января 1998 г. — специального закона об этом департаменте.
Параллельно с поисками путей улучшения организационного обеспечения деятельности судов общей юрисдикции в последние годы начали складываться свои подходы к такому обеспечению деятельности Конституционного Суда РФ и арбитражных судов.