Юридическое содержание концепции господства права: цели, структурное наполнение, направленность регулятивного воздействия, связь с другими сопоставимыми по своей сущности концепциями
Цель концепции — обеспечение торжества нрава в международных отношениях, содействие неукоснительному соблюдению норм международного права во всех аспектах деятельности государств, поскольку оно отражает согласованные интересы всего мирового сообщества. Концепция предполагает построение международных отношений на основе высокого уровня правосознания, добросовестности, строгого выполнения всех обязательств, возложенных международным правом на государства, и справедливости. Так, свое решение по делу о разграничении континентального шельфа Северного моря Международный суд обосновал следующим образом: Суд руководствуется принципом справедливости как не каким-то абстрактным понятием, а осуществляет в реалии верховенство (по сути, господство права «Rule of Law») норм права, что само по себе означает применение справедливых принципов.
Как известно, рассмотрение проблем от противного может дать определенный эффект. Попробуем и мы прибегнуть к этому методу. Существует такое широко распространенное понятие, противоположное понятию «Rule of Law», как «Rule of Force», т.е. господство силы. Оно оправдывает применение силы в целях достижения определенных внешнеполитических задач при полном игнорировании существования международного права. Есть ли в науке международного права сторонники концепции «Rule of Force»? Прямых нет. Даже самые правые из зарубежных представителей науки признают реальность международного права. Однако оно рассматривается ими лишь как некий атрибут внешней политики, как юридическое обоснование внешнеполитических притязаний своей державы. Таким образом, «Rule of Force» выступает в виде «Power Politics».
В противоположность этому «Rule of Law» твердо и однозначно запрещает использование международного права в качестве камуфляжа внешнеполитических амбиций того или иного государства и исключает любые формы давления и насилия в процессе межгосударственного общения.
Далее. Сущность международной жизни такова, что интересы отдельных государств могут столкнуться, нередко в результате возникают коллизии, т.е., говоря юридическим языком, конфликты интересов. Причем немедленное их прекращение нереально. Самый лучший и желательный с точки зрения международного права способ урегулирования всех конфликтов — согласование специальных интересов отдельных государств с общечеловеческими интересами. Предпосылкой тому служит признание всеми странами господства права.
В связи со сказанным представляется, что основная задача современной дипломатии должна состоять в том, чтобы разрешать и снимать конфликты между государствами, выработать такую юридическую доктрину в аспекте концепции господства права, которая приспосабливалась бы к имеющимся реальным противоречиям в мире и в максимальной степени содействовала упорядочению и разумному изменению мира к лучшему на началах неукоснительного соблюдения международного права и требований справедливости,
созданию нового международного правопорядка, в одинаковой степени приемлемого для всех государств.
Первоначальное императивное условие обеспечения господства права в международных отношениях — осознание всеми государствами и их руководством необходимости мирного урегулирования конфликтов интересов на справедливой основе и соизмерение поведения собственного государства с требованиями международного права по неукоснительному соблюдению всех его предписаний. Таким путем должно быть достигнуто всеобщее понимание недопустимости обращения к силе при разрешении конфликтов в любых ее проявлениях и осознание преимуществ разностороннего мирного сотрудничества.
Выдвигая задачу совершенствования на упорядоченной основе международного правопорядка, следует задуматься и о том, что международная юридическая система не может оставаться всецело в неизменном положении. Принцип справедливости и разумный подход должны быть применены, например, в отношении развивающихся государств. Поэтому в процессе усовершенствования международной юридической системы в направлении усиления господства права надо принимать во внимание их справедливые требования в области экономики и торговли при условии сохранения общего равновесия сил в мире. Важнейшим фактором удовлетворения интересов таких стран явилось бы использование материальных ресурсов, высвобождаемых в результате разоружения, на оказание им всесторонней помощи. Особо актуально создание в рамках ООН специального фонда «Разоружение для развития».
В изменяющемся мире концепция господства права рассматривается как основа для поддержания стабильности. Однако она не может быть своего рода охранителем мирового порядка, не приемлющего изменений. Она вбирает в себя и подразумевает одновременно стабильность международных отношений и учет происходящих перемен. Каковы же компоненты концепции господства права и реальные направления их включения в международные отношения?
Достижение господства права зависит в конечном итоге от готовности всех государств принять на себя соответствующие международные обязательства. На уровне правительств рассматриваемая концепция призывает применять в своей внешней политике общепризнанные категории международного сообщества, исходить из принципа справедливости, общечеловеческих интересов, а не ограничиваться своими собственными. Именно этим следует руководствоваться при выработке политического курса страны и непосредственном претворении его в жизнь.
На межгосударственном уровне процесс усовершенствования международного правопорядка предполагает ряд мер, направленных на повышение императивного начала принципа добросовестного поведения государств на правотворческой и правоприменительной стадиях, а также принципа, предписывающего обязательность проведения прямых и непосредственных переговоров с целью урегулирования всех возникающих международных проблем на основе взаимоприемлемого соглашения.
Причем принцип добросовестного поведения в своем новом качестве призван обеспечить позицию «высокая степень доверия». Такая позиция не только полностью исключает любые злоупотребления правом, в ущерб другим государствам, но и предписывает прямую необходимость (обязанность) учитывать взаимные интересы участников международного общения, соизмеряя их с общечеловеческими.
Поскольку в силу повышения императивного начала принципа добросовестного поведения государств в условиях примата и господства права доверие приобретает новое качество, то и сотрудничество, которому оно призвано содействовать, выступает в ином аспекте. Это уже не просто сотрудничество на базе принципа «используй свою собственность так, чтобы не вредить собственности другого», а реальное обеспечение целенаправленного обустройства современного миропорядка в силу понимания единства земной цивилизации, ее цельности и взаимодополняемости.
О развитии международного сообщества в последнее время свидетельствуют рост числа международных организаций и совершенствование работы международно-правового механизма. Можно констатировать значительное улучшение институционно-правовой деятельности государств. Поэтому справедливо говорить о том, что человечество находится на пороге более высокоорганизованного международного правопорядка.
Поступательное движение в направлении господства права идет на институциональном уровне. Прежде всего — это повышение роли ООН и таких ее главных органов, как Совет Безопасности и Военно-штабной комитет, а также усиление значения Международного суда в разрешении споров, поскольку они несут угрозу международному миру и подрывают действенность самой международной системы.
Для международных отношений, построенных на господстве права, неприемлемы не только ядерное оружие, но и любые избыточные количества вооружения, выходящие за рамки нужд обороны. Принцип достаточности (достаточности для обороны, недостаточности для нападения) выступает в качестве общего критерия построения мира без войн и насилия. Важнейший путь обеспечения этого принципа — открытость процесса разоружения. Выработка способов ее достижения может быть поручена Военно-штабному комитету ООН.
ООН добилась значительных результатов в мирном урегулировании споров. Факты неразрешенности до настоящего времени некоторых из них следует отнести не к недостаткам или несовершенству Устава ООН, а к невыполнению членами ООН должным образом своих прямых обязанностей по мирному разрешению всех без исключения споров и конфликтов. Государства — члены ООН обязаны использовать для этого все широкие возможности, предоставляемые в их распоряжение Уставом.
Согласно п. 3 ст. 2 Устава ООН государства должны разрешать международные споры мирными средствами. Данное обязательство, будучи обязательством в отношении всего мирового сообщества в целом, распространяется в соответствии с п. 6 ст. 2 и на государства, которые не являются членами ООН. В ст. 33 Устава закреплены конкретные средства урегулирования. Кроме того, постановления гл. VI устанавливают принцип подчинения государств, находящихся в состоянии спора, Совету Безопасности и Генеральной Ассамблее ООН.
Таким образом, создан гибкий и подвижный механизм, направленный на удержание международных споров в рамках соответствующих процедур и под контролем институтов, которые помогают направить их в русло мирных переговоров. Согласие государств использовать все возможные процедуры по мирному урегулированию конфликтов и принять предписания со стороны Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи повышает общий уровень обязательства стран изыскивать в прямых переговорах между собой, с участием или без участия посреднического звена, мирные средства разрешения споров, исключая тем самым случаи обращения к силе или угрозы силой.
В аспекте усиления господства права у ООН имеются еще нераскрытые потенциальные возможности. Это касается, прежде всего, таких областей, как обследование, примирение и ведение переговоров. В плоскость практических мер может быть переведен вопрос о создании постоянных вооруженных сил ООН, что и предусматривается ее Уставом. Сейчас вообще растет значимость совместных мер государств в военной области, способствующих укреплению международного мира и безопасности.
Важный фактор в деле утверждения господства права — повышение роли Международного суда как главного судебного органа ООН. С соответствующей инициативой на этот счет выступил в свое время СССР, заявив о необходимости распространения обязательной юрисдикции Международного суда на взаимосогласованной основе на всех постоянных членов Совета Безопасности ООН, а также принятия всеми государствами обязательной юрисдикции Суда в отношении толкования и применения соглашений в области прав человека. Позиция России как прямого правопреемника СССР по данному вопросу получила свое должное подтверждение на современном этапе развития в параметрах заявленной приверженности страны верховенству права.
Будучи независимым коллективным органом ООН, Международный суд призван содействовать урегулированию споров, если все другие мирные средства оказались неэффективными. Выводы суда не только являются основой разрешения того или иного спора, но и содействуют прогрессивному развитию международного права и его институтов. Сам факт обращения в Международный суд не должен расцениваться как недружественный акт. Международный правопорядок, при котором споры регулируются на базе решений независимого международного судебного органа, обретает большую стабильность, поскольку исключается непредсказуемость в действиях государств. В итоге значительно улучшается общий климат в мире, крепнет доверие между странами.
Концепция господства права, исходящая из понимания цельности и законченности системы международного права, предусматривает судебно-арбитражное урегулирование всех потенциальных межгосударственных споров и тем самым категорически отвергает возможность отказа суда к принятию конкретного дела к производству по причине неюридического характера спора.
Понимание необходимости разрешения любых межгосударственных споров на безусловной основе при наличии соответствующего обязательства на этот счет поставило весь вопрос о юридическом или неюридическом характере спора в область абстрактного теоретизирования. Выдвигаемое порой в ряде современных работ утверждение о существовании юридических и неюридических (политических) споров в конечном итоге сводится на нет признанием того непреложного факта, что один и тот же спор может включать юридические и политические аспекты. А это признание по вполне понятным причинам ведет к положительному решению вопроса о подсудности потенциально любого спора суду (арбитражу).
Принцип законченности международного права составляет собой важнейшую норму международного права, подтвержденную практикой Международного суда и арбитража.
Признанный характер нормы, запрещающий "не ясно", имеет уже свою историю. Так, еще в 1875 г. на втором году своего существования Институт международного права в своей специальной резолюции заявил следующее: «Арбитражный суд не может отказать вынести решение под предлогом того, что он недостаточно освещен в отношении фактов или юридических принципов, которые он должен применять». В равной степени Комиссия международного права ООН в Образцовых правилах арбитражного процесса, принятых в 1958 г. на ее десятой сессии, категорически заявила о недопустимости отказа со стороны суда высказаться по существу рассматриваемого дела. В ст. II Правил сказано: «Суд не может отказаться вынести решение за отсутствием или неясностью подлежащей применению нормы права».
В английском и французском аутентичных текстах правил понятие "не ясно" упомянуто непосредственно: «суд не может вынести решение о "не ясно" на основании, под предлогом отсутствия или неясности подлежащей применению нормы права».
Практическая деятельность международных судебных и арбитражных органов последовательно отвергала понятие "не ясно". Наиболее известным примером является арбитражное решение от 4 апреля 1928 г. по делу об острове Пальмас между США и Голландией. В нем сказано: «Очевидным намерением сторон является то, что арбитражное решение не должно закончиться вынесением заключения о "не ясно"». (Речь идет об отказе суда вынести решение за отсутствием или неясностью подлежащей применению нормы права.)
Подтверждение в практике международного арбитража запрета "не ясно" логически исключало возможность каких-либо ссылок на существование пробелов в международном публичном праве как на основание с целью уклониться от добросовестного выполнения арбитражного обязательства. В этом плане интерес представляет арбитражное решение от 31 июля 1928 г. по спору между Португалией и Германией, в котором как раз и была подчеркнута со всей определенностью связь между запретом "не ясно" и обязанностью суда (арбитража) самому восполнить право с учетом его эволюции в той мере, в какой это необходимо для достижения справедливого урегулирования. В арбитражном решении заявлено, в частности, следующее: «При отсутствии норм права, которые могут быть применены в отношении спорных фактов, арбитры считают своей обязанностью восполнить пробел, полагаясь при вынесении решения на справедливость». При этом ставится задача строить свое заключение в духе действующего международного права, которое предполагается применять по аналогии и с учетом эволюционного развития.
Таким образом, фактическое отсутствие или неясность подлежащей применению нормы права не может служить формальным препятствием для Международного суда и арбитража вынести решение по существу дела вне зависимости от его характера. Посредством ссылки на более широкие принципы действующего международного права или по аналогии с ними Международный суд и арбитраж вполне в состоянии справиться с поставленной перед ним задачей — обеспечить окончательное урегулирование спора. Среди таких принципов важнейшим является принцип добросовестности. В сочетании с принципом разумности Международный суд и арбитраж при отсутствии или неясности подлежащей применению нормы права вправе предписать такую линию поведения государства (в порядке вынесенного решения), при котором государство при любых случаях должно строить свои отношения с контрагентом исключительно в свете требований, предъявляемых принципом добросовестности.
А это, как известно, предполагает, что государство должно использовать свои права таким образом, чтобы это было совместимо со всем комплексом международных обязательств, вытекающих для него из международного договорного или обычного права. Регулирующим фактором здесь должен выступать также принцип разумности. Разумное и добросовестное исполнение права предполагает такое исполнение, которое в действительности осуществляется с целью обеспечения интересов, охраняемых нормой права, и которое не направлено на то, чтобы причинить какой-либо ущерб законным интересам другого государства (вне зависимости охраняются ли эти права международным договором или обычным международным правом).
Таким образом, в основу поведения здесь ставятся принципы разумности и добросовестности. Именно эти принципы (и прежде всего, естественно, принцип добросовестности) могут быть использованы международным арбитражем для регулирования взаимоотношений контрагентов в случае предполагаемого отсутствия или неясности подлежащей применению нормы права. В данном случае вопрос не стоит о каком-то пробеле в праве.
Ситуация, возникшая между двумя контрагентами, вполне может быть урегулирована на основе принципов добросовестности и разумности. Они выполняют роль так называемой остаточной нормы права. Имеется в виду, что в международном праве существует норма, всегда находящаяся «в резерве» — на тот случай, когда арбитражный суд оказался формально в ситуации отсутствия или неясности подлежащей применению нормы права. Находясь именно в такой ситуации, международный арбитраж, руководствуясь принципами добросовестности и разумности, может предписать, что определенное государство вправе строить свое поведение в конкретном случае по отношению к какому-то другому государству с высокой степенью осторожности, разумности и добросовестности.
Соответственно свобода действий государства определяется именно этим обстоятельством. Так, например, факт отсутствия в международном публичном праве точно установленной нормы, которая возлагает на государство обязанность регулировать строго определенным образом некоторые вопросы международного частного права в зависимости от критерия национальности данного лица или его фактического местонахождения, отнюдь не свидетельствует о том, что в международном публичном праве существует какой-то пробел на этот счет.
В подобной ситуации арбитраж не может отказаться вынести решение ввиду отсутствия или неясности подлежащей применению нормы права, а сторона — участница спора не вправе ссылаться на «неюридический» характер спора (ввиду отсутствия подлежащей применению нормы права) с целью уклониться от добросовестного выполнения арбитражного обязательства. В своем заключении арбитражный суд вполне обоснованно может предписать, что данное государство обладает свободой решать по своему усмотрению некоторые вопросы частно-правового характера, но при этом должен руководствоваться в своем поведении требованиями добросовестности и разумности.
Общепризнанный, обычно-правовой характер принципов добросовестности и разумности устанавливает здесь такие границы свободы действий государств в определенных вопросах международного частного права, которые не находят своего однозначного решения ввиду отсутствия твердо установившихся правил их урегулирования.
В том, что касается той части международного права, которая нашла свое выражение в договорах, то здесь роль принципа, содействующего устранению «пробелов» в праве и поэтому устраняющего заранее возможность ссылок со стороны одного из участников
спора на отсутствие или неясность подлежащей применению нормы права, играет принцип эффективности применения международного договора.
Когда международный договор открыт для двух возможных толкований, одно из которых обеспечивает его эффективное применение, а другое этому не содействует, суд (арбитраж), руководствуясь принципом эффективности применения международного договора, а также принципом добросовестности (и в свете объекта и цели договора), выносит решение в пользу первого варианта толкования. При условии его должного применения принцип эффективности применения международного договора отнюдь не ведет к «расширительному» или «либеральному» толкованию международного договора, а содействует наиболее эффективному его применению и в этом плане обеспечивает достижение адекватного и окончательного разрешения.
Потенциально важным источником права для арбитражного суда являются общие принципы права. Признание общих принципов права в качестве возможного источника международного права, откуда арбитражный суд может изыскивать нормы права при вынесении своего решения, в значительной степени способствовало устранению разделения споров на те, которые могут быть разрешены в судебно-арбитражном порядке (юридические споры), и те, которые не могут быть урегулированы в арбитражном порядке (т. н. политические споры).
Устранение этого разделения привело к отказу ученых от тезиса о материальной недостаточности международного права. Согласно данному тезису существуют классы споров, которые не могут быть предметом судебного или арбитражного разбирательства и которые поэтому должны быть исключены из области обязательного урегулирования. Косвенным образом ликвидация разделения между спорами оказала положительное воздействие на признание недопустимости ссылок одной из сторон арбитражного обязательства на якобы политический характер возникшего спора как способ уклониться от выполнения на основе принципа добросовестности обязательства по договору об арбитраже. В порядке обобщения сказанного отметим, что деление споров на юридические и политические носит не только искусственный характер, но и является антинаучным и ошибочным. Данное мнение достаточно широко распространено в науке международного права.
Авторитетно в этом плане звучит имя известного английского юриста профессора X. Лаутерпахта.
Разделение межгосударственных споров на юридические и политические, базирующееся на теории "не ясно", действительно является антинаучным, поскольку направлено против международного права как цельной и законченной системы права. Допуская возможность того, что некоторые категории споров не могут быть предметом арбитражного разбирательства, поскольку для них якобы нет возможности изыскать подлежащие применению нормы права, разделение всех споров соответственно на те из них, которые могут и не могут быть разрешены в судебном порядке, создает потенциальные возможности для недобросовестного поведения на стадии решения вопроса о подсудности спора суду (арбитражу).
И, наоборот, признание несостоятельности тезиса о разделении споров на юридические и политические, основывающиеся на запрете теории "не ясно", подтверждает законченный характер международного права и одновременно с этим предполагает признание противоправности поведения государства, которое в нарушение принципа добросовестности предпринимает действия с целью уклониться от выполнения арбитражного решения. Движение мирового сообщества в направлении построения миропорядка на основе господства права объективно востребует выдвижение Международного суда в качестве главнейшего органа в системе обеспечения юридической безопасности субъектов права.
Повышение роли Международного суда в деле установления господства права в международных отношениях может идти в направлении расширения круга субъектов — потенциальных сторон спора, а также путем привнесения определенных изменений в процедуру судебного разбирательства. Например, предоставить доступ в суд не только государствам (ст. 34 Статута), но и международным межправительственным и неправительственным организациям, имеющим, согласно ст. 71 Устава ООН консультативный статус.
Каждый год Международный суд отвечает, по крайней мере, на 600 заявок с просьбой принять дело к производству, и здесь, думается, заложены большие перспективы для его деятельности. Увеличение числа дел, рассматриваемых в Суде, даже по внешне незначительным вопросам приведет к тому, что международное сообщество будет более предрасположено к судебной процедуре урегулирования споров.
Потенциальные возможности для повышения роли Международного суда заложены также в расширении его юрисдикции, т.е. круга вопросов, подлежащих разбирательству. Поскольку постановления Статута Суда не допускают каких-либо оговорок при принятии обязательной юрисдикции Международного суда за исключением условия взаимности, было бы целесообразно пойти на установление ряда ограничений при формулировании оговорок, исключающих ту или иную область из сферы подсудности. Здесь возможно двоякое решение: во-первых, признание на основе специального постановления Суда того, что данная оговорка не имеет юридической силы (т.е. государство, сделавшее оговорку при принятии обязательной юрисдикции, тем самым согласно п. 2 ст. 36 Статута полностью связано постановлениями своей декларации); во-вторых, признание Судом того, что соответствующая оговорка затрагивает объект и цель самой декларации и тем самым делает декларацию юридически недействительной.
Равным образом расширению юрисдикции Международного суда и соответственно повышению его роли как главного судебного органа ООН могло бы способствовать составление специального списка вопросов, которые в перспективе могли бы являться или, наоборот, не могли бы являться предметом его разбирательства. Решение этой задачи значительно упростило бы всю процедуру судебного урегулирования.
И, наконец, наиболее полно использовать судебную процедуру для разрешения международных споров позволит применение государствами практических возможностей института «Forum Proragatum», согласно которому государство может проявить согласие в одном случае на расширение компетенции суда по уже рассматриваемому делу (при наличии признания со стороны обеих сторон обязательной юрисдикции Суда), а в другом (при отсутствии формального конвенционного обязательства и декларации о принятии обязательной юрисдикции Суда) — на принятие на себя юрисдикции Суда по конкретному делу. В обоих случаях активное поведение государства служит способом упрощения форм, требуемых для дачи согласия государства на разных стадиях судебного разбирательства.
Привнесению элементов концепции господства права в международные отношения содействует политика признания государств и правительств, основанная на началах справедливости и учете законного волеизъявления народов, а также практика поддержания нормальных дружественных отношений. В прошлом нередко признание сопровождалось актами политического произвола, носило открыто дискриминационный оттенок, проявлялось неприятие вновь возникающих субъектов международного права. Концепция господства права, с одной стороны, прямо запрещает использование института признания акта политического произвола, средства шантажа и насилия, а с другой — предусматривает, что политика признания должна носить правомерный и недискриминационный характер, содействовать осуществлению принципа самоопределения народов и наций, благоприятствовать налаживанию нормальных дружественных отношений.
Признаваемый субъект обязан отвечать требованиям международного права. Если это государство, то оно должно быть независимым и суверенным, иметь правительство, объективно представляющее верховную волю народа, осуществляющее эффективный контроль над территорией и населяющим ее народом. Если это национально-освободительное движение, то оно должно иметь свой орган или правительство как изъявителя суверенной воли народа, ведущего борьбу за свое самоопределение. Общим критерием в политике признания может служить политика признания, проводимая ООН.
Признание — начальный этап установления нормальных отношений между государствами.
Следующий логический шаг — установление дипломатических и консульских отношений. В аспекте концепции господства права государства обязаны строго и неукоснительно соблюдать постановления Венской конвенции 1961 г. о дипломатических сношениях и Венской конвенции 1963 г. о консульских сношениях, устанавливавших правовой статус дипломатических и консульских представительств и их персонала. Любое несоблюдение указанных конвенций не способствовало бы процессу становления международного правопорядка.
Справедливо констатировать, что та цель, которую ставят перед собой международно-правовые нормы, в общем плане достигается. Эффективность международного права растет — таково мнение и у нас в стране, и за рубежом. Например, американский юрист Л. Сон, один из соавторов книги, содержавшей предложения по пересмотру Устава ООН, приводит такой интересный факт. С 1945 г. было подписано 20 000 договоров, из которых 19 900 точно исполняются. Государства независимо от социально-экономической принадлежности и уровня развития вместе участвуют в выработке и совершенствовании международного права. Важным представляется то обстоятельство, что все страны признают значимость международного права и его обязательную силу. Случаи его нарушения осуждаются на уровне международной организации — ООН.
Значимость концепции господства права проявляет себя в полной мере и на внутригосударственном уровне. Как пишет профессор права Гарвардской школы права (США) P. X. Фаллон в своей специальной работе на эту тему, понятие «господство права» ставит перед собой три цели. Во-первых, концепция господства права призвана обеспечить защиту против анархии или, другими словами, войны всех против всех. Во-вторых, концепция господства права призвана создать для людей надлежащие условия по планированию своего будущего с предложением им разумной уверенности в том, что они могут знать заранее о юридических последствиях различных действий. В-третьих, концепция господства права призвана обеспечить гарантии против возможных случаев произвола со стороны официальных властей.
На фоне изложенных здесь целей концепция господства права в общепринятом (в научной среде) смысле включает в себя пять элементов. В той мере, в какой эти все пять элементов присутствуют, можно говорить, считает профессор P. X. Фаллон, о реализации ее основополагающих положений. Первый элемент состоит в способности юридических норм, стандартов или принципов направлять людей в отправлении ими своих дел. Народ должен быть в состоянии понимать право и сообразовывать свое поведение с действующими нормами права.
Вторым элементом концепции господства права является эффективность. Право призвано действительно руководить поведением людей, по крайней мере в большей своей части. Другими словами, народ должен быть руководим правом, подчиняться ему. Третий элемент — это стабильность. Право должно в разумной степени быть стабильным, с тем чтобы содействовать планированию поведения и координации действий во времени. Четвертый элемент концепции господства права состоит в верховенстве законной власти. Право должно руководить поведением официальных государственных лиц, включая судей, так же, как и рядовых граждан. Пятый элемент включает наличие институтов беспристрастного правосудия. Суды должны обладать возможностями проводить в жизнь закон и должны осуществлять судопроизводство на основе справедливости.
Практическое осуществление составляющих элементов концепции господства права создает надлежащие гарантии для обеспечения универсально признанных прав человека.
В обычном политическом лексиконе о гарантиях прав говорят в самом общем (описательном) смысле и без каких-либо уточнений на этот счет. Например, говорят, что определенное право гарантируется Конституцией, в то время как оно просто провозглашается в декларативной форме в конституционном тексте.
Однако, как отмечает профессор права Университета Генуи (Италия) Р. Гастини, такая лингвистическая практика, по всей очевидности, не различает предоставление права и защиту правом. Конституционное право может действительно быть провозглашено или предоставлено, но без какой-либо требуемой на этот счет гарантии, а также защиты этого права. Так, например, такое конституционное провозглашение, как: «Всякий гражданин может свободно высказываться, писать, печатать» (Декларация прав человека и гражданина 1789 г.,), без сомнения, предоставляет определенные субъективные права гражданам, но при этом нельзя утверждать, что эти права также защищены.
Гарантия, как отмечает проф. Р. Гастини, является именно защитой. Гарантии конституционных прав составляют собой защиту прав граждан от произвола государств: своего рода «барьеры», установленные между государственной властью и свободой граждан.
Концепция господства права в доктринальном плане сопоставима с концепцией примата права в международных отношениях. Ставя общую задачу — строгое обеспечение взаимосогласованных постановлений международного права, — концепции примата права и господства права согласуются между собой и имеют общую конечную цель — прогрессивное переустройство международного правопорядка. Обе концепции одинаково приемлемы и потому должны быть взяты за основу всеми государствами в своей дипломатической деятельности, что отвечало бы коренным интересам человечества. Концепция господства права указывает возможные пути установления мира, в котором уровень права был бы настолько высок, чтобы у государства не возникало побудительных мотивов совершить противоправный акт.
Признание примата международного права и приоритета общечеловеческих интересов окажет положительное влияние на утверждение господства права в международных отношениях. Востребованность права как основополагающего регулятивного элемента мирового порядка образует собой объективный ход человеческой цивилизации.