Принцип взаимности в международном гражданском процессе

Принцип взаимности используется в международном гражданском процессе, в частности, при решении следующих вопросов:

процессуальные права и обязанности иностранных лиц, их гражданская процессуальная правоспособность и дееспособность. На основании принципа взаимности такие права и обязанности могут признаваться или не признаваться. Например, согласно ст. 163 Закона Румынии от 22 сентября 1992 г. № 105 «иностранные граждане пользуются в румынских судах по делам, затрагивающим отношения в сфере международного частного права, теми же льготами, освобождениями и скидками в отношении налогов и иных процедурных расходов, а также бесплатной юридической помощью в том же объеме и на тех же условиях, что и румынские граждане, при наличии взаимности со стороны государства гражданства или места жительства заявителей». В свое время примеч. 2 к п. 8 постановления от 11 ноября 1922 г. «О введении в действие гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.» гласило: «Иностранные юридические лица, не имеющие разрешения на производство операций в Р.С.Ф.С.Р., пользуются правом на судебную защиту в Р.С.Ф.С.Р. по претензиям, возникающим вне пределов Р.С.Ф.С.Р. и относящимся к ответчикам, пребывающим в ее пределах не иначе как на началах взаимности»;
определение правил международной подсудности и компетенции. На основании принципа взаимности такие правила могут применяться по-разному (так, в соответствии с § 56 Указа Президиума Венгрии 1979 г. № 13 «если настоящий Указ не предусматривает иное, юрисдикция венгерского суда или иного учреждения исключена... б) по таким делам против иностранного гражданина, освобожденного от юрисдикции в силу того, что он является действующим в Венгрии дипломатическим представителем или по другим основаниям, какие не могут быть возбуждены в Венгрии согласно международному договору или на основании взаимности»),
caulio iudicatum solvi (обеспечение оплаты судебных расходов)¹Например, ст. 32 Закона Турции 1982 г. № 2675 о международном частном праве и международном гражданском процессе предусматривает: «Иностранные физические и юридические лица, являющиеся истцами, участниками разбирательства в турецком суде или взыскателями, ходатайствующими о принудительном исполнении судебного решения, обязаны предоставить способом, определенным судом, гарантии по оплате расходов на разбирательство и исполнение, а также по возмещению убытков противной стороны. Однако суд может в зависимости от существа и обстоятельств разбирательства или исполнительного производства освободить истца, участника разбирательства или взыскателя от предоставления гарантий на основе взаимности».;
правовой статус документов, исходящих от соответствующих иностранных органов (согласно ст. 162 Закона Румынии от 22 сентября 1992 г. № 105 «освобождение от легализации предоставляется в силу закона, международного соглашения, участником которого является Румыния, либо на основе взаимности»);
иммунитет иностранного государства и его собственности, а также дипломатический иммунитет. На основании принципа взаимности такой иммунитет может признаваться или не признаваться (согласно ст. 19 Кодекса МЧП Туниса 1998 г. «при условии взаимности иностранное государство, так же как юридическое лицо публичного права, действующее во имя своего суверенитета или за свой счет в своем качестве публичной власти, пользуется иммунитетом от юрисдикции во всех тунисских судах»);
предоставление бесплатной юридической помощи (согласно § 50 Закона Чехии 1963 г. № 97 о МЧП и процессе «иностранцы имеют право на освобождение от оплаты судебных расходов и внесения (обеспечительного) аванса, а также на назначение бесплатного адвоката, если гарантирована взаимность (со стороны соответствующего иностранного государства)»,
приостановление рассмотрения дела ввиду такого обстоятельства, как lis alibi pendens (наличие рассмотрения дела между теми же сторонами с теми же требованиями и по тем же правовым основаниям в иностранном государстве) (так, в соответствии со ст. 80 действующего в Сербии Закона 1982 г. о разрешении коллизий законов с правилами других стран в определенных отношениях «суд... приостанавливает процесс по требованию стороны, если такой же спор по тому же правовому основанию и между теми же сторонами рассматривается в иностранном суде, а именно:
1. если дело в отношении такого спора было возбуждено в иностранном суде первоначально;
2. если речь идет о рассмотрении спора, который не относится к исключительной компетенции суда Союзной Республики Югославии;
3. если имеет место взаимность»);
исполнение судебных поручений и оказание правовой помощи. Например, ст. 4 Закона Южной Кореи 1991 г. о международном судебном содействии по гражданским делам № 4342 предусматривает: «Если государство, к которому принадлежит иностранный суд, обращающийся с поручением о судебном содействии, гарантирует, что оно выполнит любое поручение о судебном содействии, с которым обращается суд Республики Корея в отношении тех же самых или подобных вопросов, настоящий Закон применяется, даже если международный договор, относящийся к судебному содействию (между Республикой Корея и этим государством), не заключен». Является очевидным, что принцип взаимности может очень серьезно влиять на исполнение судебных поручений или оказание правовой помощи;
признание и (или) приведение в исполнение решений иностранных судов. Принцип взаимности применительно к таким вопросам часто используется многими государствами и очень сильно влияет на порядок признания и (или) приведения в исполнение в них иностранных судебных решений. В этой связи следует отметить, что п. 6 ст. 1 «Отношения, регулируемые настоящим Федеральным законом» Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» также предусматривает: «Решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации в соответствии с международными договорами Российской Федерации. При отсутствии международных договоров Российской Федерации решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом»;
признание и (или) исполнение иностранных арбитражных решений. Необходимо отметить, что при ратификации Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. СССР сделал следующее заявление: «Союз Советских Социалистических Республик будет применять положения настоящей Конвенции в отношении арбитражных решений, вынесенных на территории государств, не являющихся участниками Конвенции, лишь на условиях взаимности» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1960 г. «О ратификации Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений»). Однако сегодня следует руководствоваться не этим заявлением, а п. 1 ст. 35 Закона РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже»: «Арбитражное решение, независимо от того, в какой стране оно было вынесено, признается обязательным и при подаче в компетентный суд письменного ходатайства приводится в исполнение...»

Причина того, почему в международном гражданском процессе перечень вопросов, применительно к которым используется принцип взаимности, является более детальным, нежели перечень таких вопросов в коллизионном регулировании или в материально-правовой регламентации частных отношений с иностранными элементами, объясняется весьма просто.

Во-первых, в международном гражданском процессе, в отличие от коллизионного права, имеется гораздо большее количество отличающихся друг от друга правовых институтов. В коллизионном праве все сводится к случаям разумности или целесообразности применения соответствующего иностранного права и к ряду исключений из таких случаев. Поэтому распространение принципа взаимности в коллизионном праве является производным от этих немногих случаев и исключений. В международном же гражданском процессе используется большее количество разноплановых правовых институтов, ввиду чего перечень вопросов, применительно к которым в нем может использоваться принцип взаимности, оказывается более детальным.

Во-вторых, хотя в материально-правовом регулировании частных отношений с иностранным элементом количество отличающихся друг от друга правовых институтов является гораздо большим, нежели в международном гражданском процессе, эти материально-правовые институты по своей частноправовой природе в принципе однотипны даже в праве разных государств. Между тем правовые институты международного гражданского процесса имеют публично-правовую природу и ввиду этого в разных государствах могут сильно отличаться друг от друга. Кроме того, они более важны и интересны для государств, нежели частноправовые институты, ввиду чего государства уделяют их функционированию больше внимания, в том числе в контексте вопроса о взаимности.

Следует подчеркнуть особую роль института взаимности применительно к признанию и (или) приведению в исполнение решений иностранных государственных судов. Его современная значимость в праве России обусловливается особенностями исторического развития регулирования вопроса о признании и (или) приведении в исполнение таких решений.

Так, советское право всегда исходило из того, что решения иностранных государственных судов признаются и приводятся в исполнение в СССР только в том случае, если это предусмотрено международным договором СССР (при этом решения, не требовавшие принудительного исполнения, признавались также в случаях, предусмотренных законодательством СССР). В отсутствие международного договора с каким-либо государством привести в исполнение в СССР решения судов этого государства было невозможно в принципе.

Такой подход по-прежнему во многом закреплен в российском праве. Согласно ч. 3 ст. 6 «Обязательность судебных постановлений» Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» «обязательность на территории Российской Федерации постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей определяется международными договорами Российской Федерации».

Аналогичное правило содержится в ч. 1 ст. 409 «Признание и исполнение решений иностранных судов» ГПК РФ 2002 г.: «Решения иностранных судов, в том числе решения об утверждении мировых соглашений, признаются и исполняются в Российской Федерации, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации» (при этом в ГПК РФ отдельно говорится о признании иностранных судебных решений, не требующих принудительного исполнения).

АПК РФ 2002 г. сделал по сравнению с этими двумя законами шаг вперед, указав на возможность признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений не только тогда, когда это установлено международными договорами России, но и когда это предусмотрено ее федеральными законами: «Решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности (иностранные суды), решения третейских судов и международных коммерческих арбитражей, принятые ими на территориях иностранных государств по спорам и иным делам, возникающем при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности (иностранные арбитражные решения), признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом» (ст. 241 «Признание и приведение в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений»).

Однако ни в одном из этих нормативных актов не говорится о принципе взаимности. Правда, изначально о нем упоминалось в проектах ныне действующих АПК РФ и ГПК РФ, рассматривавшихся в Государственной Думе России, но в ходе принятия данных кодексов указание на принцип взаимности из них исключили.

В связи с вышесказанным в современном российском праве продолжает иметь актуальность следующий вопрос: если у России не имеется международного договора с каким-либо государством, которым предусматривается возможность признания и (или) приведения в исполнение решений государственных судов, то возможно ли признание и (или) приведение в исполнение решений судов такого государства в России?

Первоначально с начала 90-х гг. прошлого века суды отвечали на данный вопрос отрицательно. Однако 7 июня 2002 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда России приняла определение № 5-Г02-64, в котором было указано:

«Решением Верховного Суда Юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 16 октября 2000 г. по делу № 1241 был удовлетворен иск Московского Народного Ванка Лимитэд (г. Лондон) о взыскании с Государственного учреждения «Межотраслевой научно-технический комплекс «Микрохирургия глаза» имени академика С.Н. Федорова Минздрава РФ» денежных средств.

Московский Народный Банк Лимитэд (г. Лондон) обратился в Московский городской суд с ходатайством о признании и приведении в исполнение указанного решения Верховного Суда Юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.

Московский городской суд принял определение от 5 апреля 2002 г. о прекращении производства по делу по указанному ходатайству по п. 1 ст. 219 ГПК РСФСР, указав на то, что при отсутствии международного договора между Российской Федерацией и Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии о взаимном признании и исполнении решений по гражданским делам дело по ходатайству Московского Народного Банка Лимитэд (г. Лондон) о признании и приведении в исполнение решения Верховного Суда Юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 16 октября 2000 г. суду неподведомственно...

Международный договор с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии о признании и принудительном исполнении решений действительно в настоящее время не заключен, но это не является основанием для отказа в рассмотрении российскими судами ходатайств заинтересованных лиц о признании и исполнении решений иностранных судов...

Судебная коллегия полагает, что ходатайство о признании и исполнении иностранного судебного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов. В связи с этим при разрешении настоящего дела суду следует проверить, имели ли место случаи признания решений российских судов судами Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии или по законодательству этого государства такие случаи исключаются».

Данный подход Верховного Суда России можно охарактеризовать как новаторский и даже революционный: ранее подобного в практике отечественных судов еще не было.

Важно отметить, что после принятия такого определения принцип взаимности применительно к признанию и (или) приведению в исполнение иностранных судебных решений стал широко использоваться не только судами общей юрисдикции, но и государственными арбитражными судами. Сегодня, несмотря на отсутствие упоминания о принципе взаимности в АПК РФ, эти суды данный принцип достаточно активно применяют, и ВАС РФ в этом их поддерживает:

«...Как следует из содержания оспариваемых судебных актов, суды правильно определили процессуальные и материальные основания признания иностранного судебного акта: статья 241 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации; пункт 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации; общепризнанный принцип международной вежливости, предписывающий государствам относиться к иностранному правопорядку вежливо и обходительно; принцип взаимности, предполагающий взаимное уважение судами различных государств результатов деятельности каждого; международные договоры Российской Федерации (Соглашение о партнерстве и сотрудничестве Россия - Европейский Союз, статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года).

Кроме того, выводы судов не противоречат сложившейся практике как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции, свидетельствующей об исполнении судебных актов в отсутствие двустороннего международного договора, что само по себе не является препятствием для признания и приведения в исполнение на территории Российской Федерации решения иностранного государственного суда. Судами также выявлены примеры взаимного исполнения решений государственных судов Российской Федерации на территории Королевства Нидерландов» (определение ВАС РФ от 7 декабря 2009 г. № ВАС-13688/09).

Такой подход, безусловно, заслуживает в современных российских условиях одобрения и поддержки: благодаря ему создаются дополнительные возможности для защиты в России интересов соответствующих кредиторов.

Однако рассматривать данный принцип в качестве панацеи применительно к вопросу о приведении в исполнение в России решений иностранных государственных судов не следует: сама его природа обусловливает для иностранных судебных решений, которые приводятся в исполнение в России, немалые проблемы. Именно поэтому данный принцип подвергается критике, например, в Германии, в праве которой его использование имеет очень давнюю историю:

«В международном гражданском процессуальном праве часто встречается требование обеспечения взаимности. На первый взгляд это становится ясным в аспекте равенства между государствами. Мы обращаемся с иностранцем точно так же, как его собственное государство обращается с гражданином Германии; мы признаем решение иностранного суда лишь тогда, когда государство, суд которого вынес это решение, признает решения германских судов. Таким образом, одно государство пытается воздействовать на другое государство самостоятельно или способствовать на основе заключения международных договоров развитию международного правового оборота и достижению равенства на высшем уровне. Однако в действительности слишком часто наблюдается в качестве результата застой на низшем уровне.

Для сторон, которым международный гражданский процесс должен служить, наступает существенное ухудшение правовой защиты, когда государство по сверхиндивидуальным политико-правовым мотивам отказывается признавать решения иностранных судов или же обращается с иностранной стороной процесса хуже, чем с гражданином своей страны в аналогичной ситуации. Даже если настаивание на обеспечении взаимности и не противоречит международному праву... тем не менее несправедливо ставить иностранных граждан (и часто на выступающую вместе с ними германскую сторону!) в процессуально невыгодное положение, поскольку они вряд ли могут оказать влияние на поведение иностранного государства. Настаивать на обеспечении взаимности неблагоразумно и с национальной точки зрения... В литературе поэтому уже долгое время настойчиво говорят о необходимости отказаться в рамках международного гражданского процессуального права от требования обеспечения взаимности...»²Шак X. Международное гражданское процессуальное право: Учебник: Пер. с нем. М., 2001. С. 16-17.; «На первый взгляд данная идея, стремящаяся к установлению равенства между государствами за пределами международных договоров... кажется разумной. Однако требование взаимности вряд ли является пригодным средством для достижения этой цели...

Требуя обеспечения взаимности, оба государства ожидают, что первый шаг в этом направлении сделает другое государство... Признающее государство может также попасть в неприятную ситуацию понуждения к действию...»

Принцип взаимности применительно к приведению в исполнение иностранных судебных решений подвергался критике и в отечественном праве еще 140 лет назад:

«Требование этого условия служит лучшим выражением того, как смотрят до сих пор на вопрос исполнения иностранных судебных решений. Требование условия о взаимности равносильно заявлению убеждения, что допущение приведения иностранных судебных решений в исполнение более выгодно для жителей иностранного государства.

Только при существовании подобного убеждения может родиться мысль, что государства, соглашаясь на счет этого предмета, как бы отказываются от каких-то прав, как будто принимают на себя какое-то бремя и соглашаются нести его только до тех пор, пока то же будет соблюдаемо противною стороною.

Мы уже говорили, какое заблуждение заключается в таком воззрении, а между тем это заблуждение пустило глубокие корни. Ни одно из государств, указанных выше, не допускает исполнения иностранных судебных решений, пока в иностранных государствах не будет также признана обязательная сила его решений. Государства как будто выжидают, чтобы кто-либо из них показал пример, решившись признать силу за решениями иностранных судов. Но какой-то ложный стыд удерживает от такого шага. По-видимому в международных отношениях господствует убеждение, что признание обязательности иностранных решений равносильно признанию, что иностранные суды вполне правильно решают судебные дела, и наоборот, недопущение обязательности этих решений означает недоверие к иностранным судам. Поэтому государства не решаются выказать доверия к чужим судебным учреждениям, пока не получат удостоверения, что такое же доверие одновременно будет выказано противною стороною»³Марков П. О приведении в исполнение решений судебных мест иностранных государств // Журнал Министерства юстиции. 1864. Год шестой. Т. XXII. С. 43-45..

Критикуется он и сегодня:

«Как свидетельствует практика зарубежных стран, правило о взаимности малоэффективно и создает больше проблем (в особенности из-за сложностей доказывания взаимности), чем обеспечивает достижение целей, ради которых оно вводится. Более того, возможны парадоксальные ситуации. Предположим, законодательства некоторых стран содержат положения об исполнении на условиях взаимности, однако в практике их отношений нет соответствующих позитивных примеров. При формальном подходе, в особенности если суды каждого государства в качестве доказательства взаимности будут требовать указания на факт исполнения своего решения органами другого государства, такие страны никогда не достигнут положения, при котором решения их судов будут приводиться в исполнение в силу принципа взаимности. Другой пример: германский гражданин за пределами Германии получил судебное решение против своего соотечественника. Однако добиться принудительного исполнения в Германии он не смог - в государстве, где это решение было принято, постановления германских судов не исполнялись. Таким образом, отказ от этого правила (например, в Швейцарии и в Бразилии) не случаен и, конечно же, он не может рассматриваться в качестве общепризнанного принципа международного права»⁴Елисеев Н.Г. Принцип международной вежливости как предпосылка приведения в исполнение иностранных судебных решений // Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. № 1. С. 77..

Возможно, российскому праву следует отнестись с вниманием к следующей идее: «Еще лучше было бы, если бы законодатель последовал примеру Закона Швейцарии о международном частном праве и совсем отменил требование взаимности. Для отражения экономического вторжения со стороны государства, вынесшего судебное решение, достаточно предпосылок для компетенции по признанию судебных решений и оговорки о публичном порядке...»

И хотя при использовании принципа взаимности применительно к признанию и (или) приведению в исполнение решений иностранных государственных судов действительно существует много проблем, в современной России признание и (или) приведение в исполнение таких решений на основе данного принципа является гораздо более предпочтительным, нежели отказ в таком признании и (или) приведении в исполнение со ссылкой на отсутствие международного договора России с государством, суд которого вынес соответствующее решение. Иными словами, использование в данном случае принципа взаимности, при всех его недостатках, - выбор «меньшего зла».

Более того, при использовании такого принципа взаимности применительно к признанию и (или) приведению в исполнение решений иностранных государственных судов следовало бы исходить из презумпции наличия взаимности, которая должна быть опровергнута лицом, против которого вынесено решение.

Однако в российской судебной практике к использованию такой презумпции пока что было выражено отрицательное отношение, в том числе со ссылкой на невозможность применения ст. 1189 ГК РФ по аналогии. Так, Верховный Суд России в определении от 13 сентября 2002 г. по делу № 5-Г02-119 о признании в России решения Кельнского суда первой инстанции от 30 мая 2001 г. (им было открыто конкурсное производство в отношении имущества общества «Носта Металльхандельс ГмбХ») указал: «Ссылке на статью 1189 части третьей ГК РФ судом дана оценка. Данная статья в настоящем случае неприменима, так как она регулирует вопросы применения иностранного права при разрешении споров по существу. По данному же делу рассматривается вопрос о признании и приведении в исполнение решения, вынесенного иностранным судом по разрешенному по существу спору». Подобный подход поддержки не заслуживает.

Далее, следует отдельно отметить, что институт реторсий используется также и в международном гражданском процессе.

Согласно ч. 4 ст. 398 «Процессуальные права и обязанности иностранных лиц» ГПК РФ «Правительством Российской Федерации могут быть установлены ответные ограничения в отношении иностранных лиц тех государств, в судах которых допускаются такие же ограничения процессуальных прав российских граждан и организаций».

Аналогичное правило содержится в ч. 4 ст. 254 «Процессуальные права и обязанности иностранных лиц» АПК РФ: «Правительством Российской Федерации могут быть установлены ответные ограничения (реторсии) в отношении иностранных лиц тех иностранных государств, в которых введены ограничения в отношении российских организаций и граждан».

Соотношение принципа взаимности и реторсий в международном гражданском процессе является mutatis mutandis таким же, как и в материально-правовом регулировании частных отношений с иностранным элементом.

В заключение можно отметить, что в российском праве предстоит еще ответить на многие вопросы, связанные с использованием юридического принципа взаимности применительно к международному гражданскому процессу, регулирование которого начало серьезно развиваться в современной России только 20 лет назад.