Обратная отсылка и дальнейшая отсылка (отсылка к праву третьего государства)
Существо проблемы. Одной из наиболее интересных проблем современного коллизионного права является проблема обратной и дальнейшей отсылки (отсылки к праву третьего государства).
Проблема обратной отсылки состоит в определении объема, в котором должен быть применен иностранный закон, на который указывает коллизионная норма, - следует ли понимать указание двусторонней коллизионной нормы лишь как указание на иностранное материальное право или как указание на совокупность материальных и коллизионных норм иностранного права.
В первом случае проблема обратной и дальнейшей отсылки не возникает. Однако если допустить, что коллизионная норма отсылает и к материальным, и к коллизионным нормам иностранного права, т.е. имеет в виду соответствующий иностранный правопорядок в целом, картина радикально меняется. В этом случае возникает вопрос, каким образом и в каких случаях можно и нужно учитывать предписания иностранной коллизионной нормы. Ведь такая коллизионная норма чужого правопорядка может предлагать иное решение коллизионного вопроса, чем коллизионная норма страны, суд которой рассматривает спор, или коллизионная норма, которую счел применимой арбитраж. Она может указывать на правопорядок страны местонахождения суда (обратная отсылка) или на правопорядок третьей страны (дальнейшая отсылка).
Возникает вопрос, должна ли уступать коллизионная норма страны, суд которой рассматривает спор, свое действие иностранной коллизионной норме?
Конечно, было бы желательно, чтобы коллизионные вопросы решались во всем мире одинаково, например вследствие международной унификации множества внутринациональных систем международного частного права. В таком случае проблемы отсылки не возникало бы вовсе. Однако пока возможность такой унификации, которая попутно предполагала бы также и единообразное решение вопросов квалификации, не просматривается.
Во французской доктрине понятия обратной и дальнейшей отсылки имеют соответственно обозначения «le renvoi an premier degre» и «1е renvoi аи second degre» (отсылка первой и второй степени). Французский термин renvoi используется в доктрине коллизионного права во всем мире для обозначения отсылки.
В немецкой доктрине для обозначения отсылки только к нормам материального права используется термин «Sachnotviverweisung», а для отсылки ко всему иностранному правопорядку в целом, включая и коллизионные нормы, - «полная отсылка», «Gesamtveweisung». Также известны термины «Ruckverweisung» и «Weiterverweisung» для обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства соответственно.
В Англии изначально были в ходу термины «remission» (обратная отсылка) и «transmission» (дальнейшая отсылка), а в настоящее время широкое употребление получили также и понятия «partial/ single renvoi» и «total/double renvoi».
Развитие коллизионного права по вопросу об отсылке. Проблема обратной и дальнейшей отсылки получила теоретическое осмысление в литературе международного частного права после принятия нескольких судебных решений XIX в. которых речь пойдет далее. Однако до наших дней дошли сведения также о решениях Руанского парламента, датируемых 1652 и 1663 гг., в которых это судебное присутствие решало проблему отсылки. Эти решения описал французский юрист Фролан, который, таким образом, стал первым автором, обратившимся к рассматриваемой проблеме.
В XIX в. первыми судебными решениями о применении отсылки были решения английских судов 1841 и 1847 гг., но как таковой термин «отсылка» в этих решениях еще не фигурировал. В 1841 г. Кентерберийский суд рассматривал дело Collier v. Rivaz относительно английского подданного, домицилированного в Бельгии, но составившего завещание в соответствии с английским правом. По английскому закону завещание являлось недействительным, так как к документу должен был применяться закон домицилия наследодателя, т.е. бельгийский закон. Тем не менее завещание было признано действительным, так как бельгийское коллизионное право содержало правило, согласно которому домицилированный на территории Бельгии англичанин должен совершать завещание в соответствии со своим национальным законом, следовательно, с точки зрения бельгийского права, которое должен применять английский суд, в отношении данного завещания действовал английский закон. То есть английский закон отсылал к бельгийскому закону, а бельгийский - обратно к английскому, и английский судья принял обратную отсылку и утвердил завещание. Именно в этом деле судья Дженнер сформулировал мнение, что он должен рассмотреть дело так, как если бы он был бельгийским судьей1Левитин А.Б. Спорные вопросы международного частного права // Ученые записки ВИЮН. Вып. 2 (6). М., 1957. С. 68.. Английский суд должен «перевоплотиться» в судью той юрисдикции, на которую указывает его собственная коллизионная норма. Именно это суждение впоследствии стало для английской доктрины и практики основной отправной точкой для анализа проблемы renvoi. Последующая английская практика показала колебания в вопросе о допущении обратной отсылки. Так, применимость ratio названного решения Collier v. Rivaz было по существу поставлено под сомнение последовавшим за ним решением Bremer к Freeman, в котором суд (Тайный совет) при сходном фактическом составе отказался признать действительность завещания.
Анализ, в частности, двух приведенных решений английского суда заставил Чешира заметить, что доктрина renvoi основывается на неубедительных прецедентах и не может считаться общей нормой английского права, поскольку практика не выработала достаточной прецедентной базы.
Современному английскому праву при решении некоторых специальных вопросов (касательно, например, титула на землю и на движимости за рубежом, формальной действительности брака) свойственно использование очень специфической коллизионной техники. Английский суд применяет технику так называемой полной или двойной отсылки («total» or «double» renvoi). Существо этой концепции состоит в том, что английский судья должен применить всякую норму иностранного суда, на страну которого указывает его собственная коллизионная норма - норма страны суда. При этом английский судья должен принять во внимание то, как будет действовать иностранный судья. Помимо прочего это означает, что английский судья должен понять, как к renvoi относится иностранный судья и как этот иностранный судья понимает механизм действия своей коллизионной нормы.
Дискуссия по вопросу об обратной и дальнейшей отсылке стала оживленной после принятия французским судом решения по делу Форго 1878 г. (окончательно решено кассационным судом в 1882 г.). Факты этого дела были таковы. Проживавший в течение нескольких лет в Париже баварский подданный умер без завещания, оставив движимое имущество. В соответствии с французским правом вопрос о наследовании подлежал урегулированию в соответствии с баварским законом как национальным законом Форго. Баварский же закон отсылал к французскому закону как закону последнего места проживания наследодателя. Французский Кассационный суд склонился в пользу допущения обратной отсылки к французскому праву и применил французскую норму, в силу которой родственники Форго не имели права наследования, и все имущество перешло к французской казне.
За решением по делу Форго последовал целый ряд решений, также принявших концепцию отсылки. Однако уже в конце XIX в. и позднее имели место решения, отвергавшие применение обратной отсылки. Мнения в доктрине той эпохи разделились. В целом можно было говорить о том, что как в Германии, так и во Франции наблюдалось расхождение между наукой, в основном отвергавшей концепцию renvoi, и судебной практикой.
Так, в практике немецких судов, которые учитывали отдельные случаи допущения обратной отсылки в Германском гражданском уложении, имели место как случаи признания обратной отсылки (ремиссии), так и случаи признания отсылки к праву третьего государства (трансмиссии). Хотя право указывало лишь на несколько случаев допущения отсылки, применение концепции было расширено по аналогии до такой степени, что были охвачены практически все случаи коллизии законов.
Практика США, в принципе враждебная доктрине renvoi, тем не менее допускала обратную отсылку при решении вопросов титула на землю и вопросов действительности разводов.
Примером допущения обратной отсылки в законах одного из штатов США является Гражданский кодекс Луизианы 1825 г. В 1991 г. в этот Кодекс была помещена книга 4 «Коллизии законов». Статья 3517 этой книги указывает на общее недопущение отсылки: «за исключением указаний об ином, когда согласно настоящей Книге применимым является право другого штата, это право не включает коллизионное право этого штата». Однако в качестве исключения возможно принятие во внимание коллизионных норм иного штата в таких, например, случаях, как деликты и определение статуса физического лица.
Практика Германии до наших дней продолжает допускать обратную и дальнейшую отсылку. Немецкие коллизионные нормы отсылают к иностранному правопорядку в целом, т.е. и к его международному частному праву, если это не противоречит смыслу соответствующей немецкой коллизионной нормы - ст. 4 (I, 1) Вводного закона к ГГУ. Более того, в доктрине высказывается мнение, что при отсутствии искомой коллизионной нормы в праве, на которое указывает немецкая коллизионная норма, содержание такой искомой нормы выводится из смысла норм этого чужого права относительно подсудности.
Современная практика Франции также продолжает допускать обратную и дальнейшую отсылку в значительном числе случаев.
Указ 1979 г. № 13 о международном частном праве Венгрии исходит из возможности принятия обратной отсылки только в случаях, когда иностранное право отсылает к венгерскому закону (§4 Указа: «если иностранное право отсылает обратно к венгерскому закону, конкретный вопрос будет решаться в силу такой отсылки по венгерскому праву»).
Статья 4 польского Закона 1965 г. о международном частном праве предусматривает принятие как обратной отсылки, так и отсылки к закону третьего государства: «§ 1. Если иностранное право, указанное настоящим законом как подлежащее применению, предписывает применять к данному правоотношению польское право, применяется польское право. § 2. Если иностранное право, указанное настоящим законом как подлежащее применению, предписывает применение к данному правоотношению другое иностранное право, применяется это другое право».
Федеральным законом Австрии 1978 г. о международном частном праве (§ 5 «Обратная и последующая отсылка») допускается отсылка к праву третьего государства, отсылка к иностранному правопорядку охватывает также его коллизионные нормы. Если иностранная коллизионная норма отсылает к австрийскому праву, применяются материальные нормы австрийского права. В случае последующей отсылки определяющими будут являться материальные нормы того правопорядка, который далее не отсылает или к которому отсылка производится в первый раз обратно.
Наиболее развернутым образом представлено регулирование по рассматриваемому вопросу в швейцарском Федеральном законе о международном частном праве, вступившем в силу в 1989 г. Во-первых, отсылка швейцарского Закона к иностранному праву охватывает все положения, которые в соответствии с этим правом подлежат применению к обстоятельствам дела (ст. 13). Во-вторых, если применимое право предусматривает отсылку к швейцарскому праву или к другому иностранному праву, то такая отсылка принимается во внимание, поскольку она предусматривается данным Законом. Например, этот Закон предусматривает отсылку к швейцарскому праву в вопросах личного и семейного статуса (п. 2 ст. 14).
Так же, как и в Швейцарии, применение обратной отсылки только в конкретных, установленных законом случаях предусмотрено итальянским Законом 1995 г. № 218 «Реформа итальянской системы МЧП» (п. 1 ст. 13 «Отсылка»: в случаях, когда последующие статьи отсылают к иностранному праву, во внимание должна приниматься отсылка иностранного международного частного права к праву другого государства, если право такого государства признает обратную отсылку; отсылка сделана к праву Италии); Гражданским кодексом 1966 г. Португалии (ст. 16-19 Кодекса устанавливают самую подробную из существующих на настоящий момент национальных регламентаций института обратной отсылки и отсылки к праву третьего государства).
Гражданским кодексом Испании 1889 г. (Вводный титул, гл. 4 «Нормы международного частного права», п. 2 ст. 12) применение обратной отсылки санкционируется, но не допускается отсылка дальнейшая: «отсылка к иностранному праву понимается как осуществленная к его материальному закону без учета повторной отсылки, которую его коллизионные нормы могут делать к другому закону, не являющемуся испанским».
В числе новейших кодификаций, также построенных на отсылке, 239 следует упомянуть Гражданский кодекс Квебека 1991 г. - ст. 3080.
Римская конвенция 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам, отвергает обратную отсылку. В соответствии со ст. 15 Конвенции «под правом государства, подлежащим применению в соответствии с настоящим соглашением, понимаются действующие в этом государстве правовые нормы, за исключением норм международного частного права». Упоминание этой Конвенции особенно важно в связи с тем, что ею в странах Европейского Союза, по существу, эффективно устранено применение отсылки в области договоров.
Аналогично решен вопрос об отсылке и в ст. 20 Регламента ЕС 241 № 593/2008 от 17 июня 2008 г. о праве, применимом к договорным обязательствам.
Типовой закон ЮНСИТРАЛ 1985 г. о международном торговом арбитраже (п. 1 ст. 28 «Нормы, применимые к существу спора») устанавливает, что арбитражный суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Если отсутствует указание об ином, любое обозначение права или системы права какого-либо государства толкуется как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам. Изменения 2006 г. к названному Типовому закону, рекомендованные Генеральной Ассамблеей ООН, не затронули рассматриваемой нормы.
Тем же путем идут и иные новейшие унификационные документы, разработанные Гаагской конференцией по международному частному праву: Гаагская конвенция от 5 июля 2006 г. о праве, применимом к определенным правам в отношении ценных бумаг, хранящихся у посредника (ст. 10) и Протокол от 23 ноября 2007 г. о праве, применимом к обязательствам по содержанию (ст. 12).
Английский Закон о международном частном праве 1995 г. исключает отсылку применительно к коллизионному регулированию деликтных обязательств; применение же концепции к договорам устранено Законом 1990 г., которым в английское право введены правила Римской конвенции 1980 г.
Новейшая судебная практика Англии показывает склонность судов этой страны отказываться от допущения отсылки. В недавнем деле Iran к Berencl, разрешенном Судом королевской скамьи 1 февраля 2007 г., истец - Иран - потребовал возврата фрагмента известнякового барельефа эпохи Ахменидов.
Ответчица - Дениза Беренд - в свою защиту ссылалась на то, что английские коллизионные нормы указывают на применимость к вопросу о титуле на этот барельеф французского права, поскольку она приобрела этот фрагмент, когда он был во Франции (в ноябре 1974 г.). Ответчик полагала, что французское право дает ей возможность защищаться в соответствии с правилами относительно защиты добросовестного приобретателя или приобретательной давности. Спорный фрагмент барельефа был приобретен на публичном аукционе.
Истец требовал применить французские коллизионные нормы, которые в изъятие из общего правила lex situs указывали на применимое право Ирана - страны происхождения фрагмента барельефа. Применение права Ирана означало бы необходимость удовлетворения иска.
Суд королевской скамьи отказался применить отсылку и, следовательно, право Ирана, сочтя, что понятие французского права, с точки зрения английской коллизионной нормы, включает лишь его материальные нормы, но не коллизионные.
В российском праве проблема отсылки на уровне закона впервые получила регулирование в актах, посвященных вексельному и чековому праву. Так, Положение о чеках, утвержденное Постановлением СНК и ЦИК СССР от 6 ноября 1929 г., а также Положение о простом и переводном векселе, утвержденное Постановлением СНК и ЦИК СССР от 7 августа 1937 г., воспроизводившее Единообразный закон о простом и переводном векселе - приложение к Женевской конвенции 1930 г., предусматривали, что если иностранный закон отсылал к закону другого государства, то применялся этот последний закон.
Закон РФ о международном коммерческом арбитраже 1993 г. основан на упоминавшемся выше Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международного торговом арбитраже (в ред. 1985 г.). Соответственно Закон РФ о международном коммерческом арбитраже вслед за Типовым законом ЮНСИТРАЛ в ст. 28 закрепляет негативное отношение к обратной отсылке, предписывая при рассмотрении споров в арбитраже толковать любое обозначение права или системы права какого-либо государства как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам.
Новейшая российская кодификация коллизионного права, осуществленная в части третьей ГК РФ России, вступившей в силу с 1 марта 2002 г., содержит в ст. 1190 правила, касающиеся отсылки. Согласно данной статье любая отсылка к иностранному праву понимается как отсылка к материальному, а не коллизионному праву соответствующей страны.
Однако п. 2 ст. 1190 ГК РФ предусматривает исключения из 252 вышеуказанного правила в вопросах определения правового положения физического лица. Обратная отсылка, но не дальнейшая отсылка, допускается при определении личного закона физического лица; права, регулирующего гражданскую правоспособность и дееспособность; права, подлежащего применению при определении прав физического лица на имя; права, применимого к опеке и попечительству; права, подлежащего применению при признании безвестно отсутствующим или объявлении умершим.
Следует согласиться с анализом М.М. Богуславского, что часть 253 третья ГК РФ является примером общего отрицательного подхода к обратной отсылке2Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп., с изм. М., 2008. С. 104..
Представляется, что предпринятое обозрение позволяет заключить, что тенденцией развития современного коллизионного права является отказ от применения обратной и дальнейшей отсылки или по меньшей мере ограничение сферы применения допущения отсылки.
Полемика в доктрине. Обозрение доводов сторонников доктрины обратной отсылки на основе современной литературы международного частного права сопряжено с известными сложностями. Изложение ее достоинств - достояние преимущественно доктрины прошлого. Так, работа А. Дайси «Конфликтное право» (The Conflict of Laws) в своей современной 14-й редакции не может служить основой для анализа полемики между Дайси и Чеширом по вопросу об обратной отсылке. Сам Дайси в течение своей жизни отстаивал допустимость renvoi. В новой же редакции излагаются уже скорее соображения в пользу того, что доктрина отсылки имеет в английском праве применение лишь в ограниченном числе случаев, а теоретические и практические сложности, связанные с ее применением, иногда перевешивают любые ее достоинств.
Обратимся к анализу того, каких целей позволяет достичь применение доктрины обратной и дальнейшей отсылки и какие сложности связаны с ее применением.
Следует согласиться с суждением английской доктрины, что допущение отсылки ставит суд в зависимость от двусмысленных и противоречивых показаний иностранных экспертов. Она делает необходимым получение доказательств не только в отношении существа материально-правового регулирования в данной стране, но и в отношении норм коллизионных. В праве Англии эта задача оказывается тем более сложной, что вдобавок суд оказывается перед необходимостью осмыслить и иностранные правила в отношении отсылки.
Следует согласиться с мнением, что концепция обратной отсылки не может не предполагать неразрешимого логического противоречия, возникающего при попытке ее применения. Если всякая коллизионная норма указывает на иную правовую систему, включающую и коллизионные нормы, тогда неизбежно возникает бесконечный ряд отсылок, именуемый в доктрине «зеркальным кабинетом» (Spiegel Cabinet), «заколдованным кругом» (cercle vicieux), «лаун-теннисом» (lawn-tennis).
Авторы современной редакции учебника международного 259 частного права Чешира и Норта в качестве важнейшего аргумента против доктрины обратной отсылку используют указание на ее несоответствие нуждам практики. Так, в области договорного права очевидно, что коллизионная норма указывает лишь на чужое материальное право. Это связано с тем, что в этой сфере широко допускается автономия воли сторон, и лишь немногие предприниматели осознанно опирались бы на доктрину renvoi.
В английской доктрине обращается внимание и на иные сложности при применении доктрины отсылки. Так, если статус физического лица регулируется законодательством государства, на территории которого действует несколько правовых систем, отсылка к национальному праву такого лица будет лишена смысла, так как претендовать на регулирование правоотношения все равно будут несколько правопорядков, действующих в таком государстве.
В этой связи указывают на английское решение по делу 1940 г. re O’Keefe: британская подданная умерла в Италии, не оставив завещания. Встал вопрос о наследовании движимого имущества. В соответствии с английскими коллизионными нормами наследование должно было регулироваться итальянским правом, так как итальянское право было правом домицилия умершей. Итальянская коллизионная норма указывала на применимость закона гражданства умершей. Местом рождения женщины была Индия, первоначальным домицилием - Ирландия, так как ее отец имел там постоянное место жительства, когда она родилась. Однако в Ирландии женщина была лишь однажды проездом, в том время как в Англию она наведывалась гораздо чаще, а постоянно проживала в Италии. Тем не менее суд решил, что применению подлежит право Ирландии.
Сторонники допущения обратной отсылки говорят, что она позволяет достичь единства решений вне зависимости от того, в какой стране разбирается дело. Так, в отечественной литературе эту точку зрения отстаивал В.М. Корецкий, который полагал, что роль концепции обратной отсылки в том, чтобы обеспечить согласование конфликтных норм разных государств при их выявленной несогласованности.
Следует, однако, согласиться, что допущение обратной отсылки отнюдь не обязательно обеспечивает единообразие решений. А.А. Пиленко заметил, что отсылка не ведет к искомому единству. Так, последовательное применение отсылки судом двух разных стран приведет, по мнению Пиленко, к комически звучащему результату. Два судьи применят разные законы, притом каждый - не тот закон, на который указывает его собственная коллизионная норма.
Чешир и Норт в связи с этим отмечали, что с точки зрения применимой английской доктрины renvoi единообразие может быть достигнуто тогда, когда концепция применима только в одной из стран, чьи коллизионные нормы претендуют на применение. В противном случае цепочка отсылок может быть бесконечной. С этим мнением был согласен и А.Н. Макаров.
В поддержку концепции отсылки иногда приводят то соображение, что благодаря обратной отсылке правоотношение регулирует национальное материальное право, которое, по понятным причинам, известно суду лучше, чем право иностранное, что позволяет ему регулировать правоотношение с меньшими затруднениями.
Близка к приведенной точке зрения и концепция С.Б. Перетерского. Он полагал, что если иностранное право, на которое указывает советская коллизионная норма, отказывается от регулирования правоотношения, надлежит применить обратную отсылку к советскому праву. Мотивом для такого решения для названного автора стало то, что «применение буржуазного права в СССР является некоторым изъятием из системы применения советского права», а если так, то «там, где само иностранное право отказывается от регулирования соответствующего вопроса, нет оснований расширять сферу его применения». Автор, очевидно, имеет в виду отказ от регулирования спорного правоотношения в силу действия иностранной коллизионной нормы. Это означает, что обратную отсылку следует в таких случаях допускать.
Представляется, что оба этих суждения имеют в своей основе общее неприятие идеи допущения применения иностранного права. Действительно, если есть возможность избежать такой неприятности, как обращение к праву иной страны, почему бы и не использовать для этого такую удобную концепцию, как отсылка?
Проблема отсылки в ряду более общих проблем коллизионного права. Вопрос о допущении обратной и дальнейшей отсылки связан с вопросом о природе коллизионной нормы и о назначении конфликтного (коллизионного) права. Именно таким образом эта проблема традиционно рассматривалась в литературе.
По мнению Б.Э. Нольде, «коллизионная норма выражает мнение 268 законодателя, что известное правоотношение ближе всего связано, по тем или другим соображениям, с известной системой гражданского права; когда коллизионная норма говорит, например, что дееспособность определяется по национальному закону лица, то этим самым признается, что национальное законодательство лучше всех других может указать, когда лицо делается способным к совершению правовых сделок». Под национальным законодательством Нольде понимает материальное право. Из этого он делает вывод, что «совершенно безразлично, отказывается или нет иностранное коллизионное право определять судьбу данного правоотношения».
Точку зрения Нольде разделял и А.Н. Макаров: «Решающее значение при обсуждении проблемы отсылки должны... иметь не критические доводы, а внимательный анализ самого существа вопроса в тесной связи с основными принципами коллизионного права.
В самом деле, что означает указание коллизионной нормы на подчинение данного осложненного международным элементом правоотношения иностранному праву? Означает, что правоотношение это теснее связано с иностранным правопорядком, чем с правопорядком отечественным.... При такой постановке вопроса, конечно, совершенно безразлично, отказывается ли иностранное право обсуждать данное правоотношение».
Суждения Нольде и Макарова были поддержаны и А.Б. Левитиным, который, в частности, говорил: «Иностранное право мы применяем в тех случаях, когда правоотношение крепче связано с определенным иностранным правом... Мы применяем иностранное право в силу своей коллизионной нормы и по мотивам целесообразности, так как считаем, что только таким путем суд сможет правильно решить дело. Но зато в таких случаях мы должны применить соответствующее иностранное право (конечно, материальное), не считаясь с его коллизионной нормой, с его желанием или нежеланием быть примененным».
Сходным образом высказываются и авторы современной редакции труда Чешира и Норта. Допущение отсылки, по их замечанию, «апофеоз comity», означает подмену внутренних правовых норм Англии иностранными, капитуляцию английских коллизионных норм. Коллизионная норма призвана обеспечить избрание права. Применение же чужой нормы взамен национальной не соответствует ее природе и парадоксально.
В контексте исследуемого вопроса интересной кажется точка зрения М.И. Бруна, который в работе «Введение в международное частное право» сформулировал ряд важных соображений в пользу того, что коллизионная норма имеет публично-правовую природу. По мнению Бруна, коллизионная норма, во-первых, действует независимо от инициативы частных лиц и содержит в себе императив, обращенный только к органам государственной власти, уполномоченным выбирать между гражданскими законами различных правопорядков; во-вторых, коллизионное право ставится своим законодателем в роль суперарбитра над отдельными гражданскими законодательствами, как своим, так и чужими. При этом обратная отсылка указывает суду, при каких условиях тот или иной правопорядок компетентен регулировать частноправовые отношения, а также на то, как далеко простирается назначение суда и каковы пределы действия законов, которые суд призван применить. Брун разделяет ту точку зрения, что коллизионная норма передает идею, которую государство имеет о собственном суверенитете и показывает, как государство смотрит на свое положение относительно других государств.
Брун полагал, что коллизионная норма уже потому публично-правовая, что она, предопределяя поведение судей данной страны, ни к чему не обязывает частных лиц, и нарушение ее не может идти от частного лица. Нарушить ее может только судья или вообще должностное лицо, сделавшее неправильный выбор компетентного закона. Тем самым, как представляется, Брун, по существу, относит коллизионную норму к числу процессуальных, поскольку именно процессуальные нормы призваны «предопределить поведение судьи».
Брун резюмирует свои наблюдения тем, что, будучи по своей природе публично-правовой, коллизионная норма никогда не уступает своего места коллизионной норме чужого законодательства, а, следовательно, отсюда сама собой вытекает несостоятельность теории обратной и дальнейшей отсылки.
Следует отметить, что другой отечественный ученый, В.Э. Грабарь, солидарен с М.И. Бруном, отмечая, что «учение о столкновении гражданских законов разных государств» относится к области процессуального права.
Та точка зрения, что международное частное право являет собой часть права гражданского, все еще является в отечественной литературе доминирующей. Вместе с тем мы не можем не поддержать мнения Бруна и Грабаря, что коллизионные нормы по меньшей мере близки к процессуальным. Это суждение становится тем более актуальным в современном коллизионном праве, в котором решительно начинают доминировать «гибкие» коллизионные принципы, ориентированные на правоприменителя - арбитра или судью. Сами стороны международного гражданского правоотношения в ситуации действия «гибких» коллизионных норм лишены, по существу, возможности твердо судить об исходе решения судом коллизионного вопроса. Они как с точки зрения теории, так и на практике не только лишены возможности применить коллизионную норму, но зачастую и уверенно спрогнозировать результат ее применения.
Хорошей иллюстрацией того, насколько близкими оказываются нормы процессуальные и коллизионные, могут быть предписания ч. 2 ст. 28 Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» (на нем основан и Закон РФ 1993 г. «О международном коммерческом арбитраже»): «При отсутствии какого-либо указания сторон арбитражный суд применяет право, установленное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми». Эта своеобразная «сверхколлизионная» норма закона, призванная решить вопрос о конфликте коллизионных норм, указывает на то, что арбитры должны в первую очередь определить применимое коллизионное право, а уже затем на его основе отыскивать применимые нормы права материального (voie indirecte - «непрямой путь»). Она может быть воспринята и в качестве коллизионной, и в качестве процессуальной. Эта норма не является вполне коллизионной, поскольку не дает прямого ответа на вопрос о способе решения коллизионной проблемы, но и не является вполне обычной процессуальной, поскольку в конечном итоге призвана указать именно на путь определения применимого права.
Представляется, что такая близость правовой природы коллизионных и процессуальных норм подтверждает важность аргумента, предложенного Бруном. Публично-правовая норма, имеющая по общему правилу строго территориальное действие, не может быть применена вследствие указания на нее со стороны другой коллизионной нормы. То есть сама природа коллизионных норм противоречит идее допущения обратной и дальнейшей отсылки.
А.А. Лунц оценивал роль коллизионного права несколько иначе. Он полагал, что «применение норм иностранного права... диктуется стремлением способствовать укреплению мира, международного общения и развитию международных экономических связей.... Поэтому в применении иностранного права органы Советского государства во всяком случае не имеют оснований идти дальше того, чем это делают органы соответствующих иностранных государств. Если советская коллизионная норма отсылает к иностранному праву, а это последнее содержит обратную отсылку к советскому праву, то подлежит применению советское право».
Анализ А.А. Лунца представляется не вполне законченным. Конечно, коллизионная норма должна способствовать развитию международных экономических связей, но совсем не понятно, как из этого следует сделать вывод о необходимости применять обратную отсылку.
Вопрос о месте обратной и дальнейшей отсылки в коллизионном праве тесно связан и с вопросом о характере коллизионных норм. В современном конфликтном праве происходит своеобразная революция, состоящая во все более широком допущении гибких коллизионных норм и принципов, лишь указывающих на путь отыскания права, тесно связанного с правоотношением в каждом конкретном случае.
Представляется, что доктрина отсылки была применена судами для того, чтобы выбраться из прокрустова ложа «жестких» коллизионных норм, действие которых зачастую приводило к очевидно несправедливому или неразумному результату. Очевидно, суды стремились оставить в своем распоряжении инструмент для отказа применить право, на которое указывает коллизионная норма, хотя бы и опираясь на доктрину renvoi. В этом смысле отсылка действительно в некоторых случаях в состоянии обеспечить более справедливое регулирование правоотношения, пусть и с использованием такой логически небезупречной и противоречивой концепции, как отсылка.
На это обращается внимание в английской литературе. В праве Англии доктрина renvoi возникла в качестве средства минимизации жесткости коллизионных норм относительно действительности завещаний.
В современном коллизионном праве отсылка имеет шансы 284 выжить только лишь в тех областях, где сохраняются жесткие коллизионные нормы. В области права договорного она в наши дни уже по существу повсеместно устранена. Как справедливо заметил У. Тетли, «сегодня, когда применяется критерий «наиболее тесной связи», в renvoi уже более нет необходимости: коллизионные нормы государств, принявших такой критерий, ведут к одинаковому решению проблемы».
Представляется, что обратная и дальнейшая отсылка может стать достоянием истории права лишь тогда, когда во всех областях коллизионного регулирования повсеместно установится принцип наиболее тесной связи.