Запрещенность деяния уголовным законом под угрозой наказания как признак преступления
Данный признак называется в теории уголовного права признаком уголовной противоправности, которую также определяют как формальный признак преступления, юридическое выражение общественной опасности. В данном случае речь идет именно об уголовной противоправности, хотя понятие противоправности в уголовном законе используется и в ином смысле. К примеру, в числе признаков хищения уголовный закон также указывает на противоправность, однако здесь она понимается в неуголовно-правовом смысле (примеч. 1 к ст. 158 УК).
При обсуждении проекта УК 1996 г. многие исследователи высказывались в пользу отражения в законодательном определении преступления одного только признака противоправности, что можно было бы считать достаточным с учетом адресации понятия преступления прежде всего правоприменителю. Действительно, говоря о признаках общественной опасности и виновности, можно сделать предположение о том, что с их помощью установлено правило, согласно которому законодатель ограничивает себя в собственном усмотрении относительно признания преступными тех или иных деяний (в том смысле, что криминализировать можно только виновные и общественно опасные деяния). Однако указание на формальный признак в понятии преступления свидетельствует об обращении понятия преступления к правоприменителю, так как из этого понятия следует недопустимость признания преступлением деяния, не предусмотренного уголовным законом.
Признак уголовной противоправности наиболее прочно связан с принципом законности, состоящим в том, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом (ст. 3 УК): «Nullum crimen sine lege».
Значение принципа законности состоит и в том, что не расценивается как преступление деяние, запрет которого вытекает из норм позитивного законодательства (гражданского, налогового, таможенного и т.п.), если деяние прямо не запрещено под угрозой наказания Уголовным кодексом.
Например, из ст. 49 ГК и законодательства о лицензировании отдельных видов следует запрет заниматься соответствующими видами деятельности без лицензии. Однако нарушение этого запрета преступно не во всех случаях, а только в тех, которые указаны в уголовном законе: при отнесении деятельности к предпринимательской, причинении ею крупного ущерба и др. (ст. 171,172 УК).
В законодательном определении преступления говорится о запрещенности деяния уголовным законом. В последние годы активизировалась дискуссия о роли уголовно-правового запрета в регулировании общественных отношений. Рядом ученых, в том числе криминалистов, высказывается точка зрения, что уголовное право не регулирует общественные отношения, а только охраняет их.
Представляется, однако, что, устанавливая пределы правомерного поведения и поощряя ряд его видов, уголовное право играет и регулятивную роль: уголовно-правовой запрет закрепляет, обеспечивает реализацию правил поведения и взаимоотношения людей в общественной жизни, установленных другими отраслями права, а содержащиеся в неуголовно-правовых нормах положения подкрепляются нормами уголовного права.
Поэтому даже если придерживаться весьма распространенного взгляда, согласно которому отдельные отрасли права (гражданское, трудовое, земельное, колхозное, семейное) регулируют те или иные общественные отношения (имущественные, трудовые, по землепользованию, брачные и семейные), то и тогда остается бесспорным, что понятием «регулирования» охватывается и правовая охрана этих отношений.
В отличие от законов позитивного регулирования закон уголовный не просто запрещает то или иное отклонение от правил, по которым развиваются отношения в сфере экономической деятельности, но запрещает его под угрозой наказания. Запрет, повторим, может вытекать из содержания позитивного закона, однако без санкции он не является запретом как регулятором отношений — это, по сути, всего лишь пожелание законодателя.
Правовое регулирование означает воздействие права на определенную группу общественных отношений, существующих между их субъектами, а такие отношения суть реализация прав и обязанностей этих субъектов. Уголовный закон регулирует отношения угрозой своего применения и в этом смысле создает у субъектов таких отношений обязанности — не нарушать правила, установленные позитивным законодательством.
Образно говоря, такие правила — всего лишь путь, по которому предписано или разрешено двигаться. Границы этого пути обозначены, однако не будь уголовного закона, мало что препятствовало бы участнику движения выйти за их пределы. Уголовный закон не просто возводит ограждение, затрудняющее выход за эти пределы, но и, говоря так же образно, проводит ток по этим ограждениям, что (в идеале, конечно) и не дает возможности нарушить предписания о движении, его направлении, способах перемещения и т.д.
В многочисленных законах позитивного регулирования указывается, что лица, виновные в нарушении этих законов, несут уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Нарушение прав и законных интересов личности, общества и государства — права на жизнь, здоровье, честь, свободу и личную неприкосновенность, частную собственность, имущественные интересы государства и т.д. — ограничивает, ущемляет эти права и интересы, что, конечно, противоречит положениям неуголовного законодательства, но напрямую соответствующее посягательство нарушает именно уголовно-правовой запрет: лицо, осуществляющее посягательство, переступает границу, установленную уголовным законом, т.е. совершает преступление в точном смысле этого слова.
С этих позиций следует решать вопрос о приоритете действия норм уголовного и иных отраслей права в случае межотраслевой коллизии. Хотя по этому поводу высказываются различные точки зрения, важно то, что при регулировании разноотраслевыми нормами одних и тех же отношений «со стороны» уголовного закона в спор вступают статьи, имеющие, как правило, бланкетный характер (т.е. отсылающие к другой отрасли права). А бланкетный характер описания признаков составов преступлений должен исключать — да и, пожалуй, исключает — указанную коллизию, поскольку, повторим, соответствующие статьи УК запрещают нарушать те или иные правила, установленные неуголовным законом.
Правильно поэтому, кстати, говорить о бланкетности статьи закона, а не правовой нормы, поскольку бланкетность характеризует лишь прием законодательной техники. Предметом же этой техники является текст закона. Термин «бланкетность» происходит от слова «бланк», т.е. лист, заполненный лишь отчасти и требующий дополнительных записей для получения статуса документа. В отличие от статьи закона уголовно-правовая норма, выраженная в статье закона, не нуждается в таком дополнении; она, по образному выражению проф. А. В. Наумова, включает в себя «клеточку» неуголовно-правовой материи.
Уголовно-правовой запрет, выраженный в бланкетных статьях Уголовного кодекса, напрямую связан с содержанием неуголовно-правовых норм, определяющих, позитивно регулирующих тот круг отношений, которые эта конкретная статья УК охраняет. Поэтому порой изменения неуголовно-правовых норм прямо влияют на криминализацию либо декриминализацию того или иного деяния.
Так, в последней редакции ст. 222 УК из перечня видов оружия, незаконный оборот которого запрещен уголовным законом под угрозой наказания, исключено гладкоствольное огнестрельное оружие — и следовательно, соответствующее деяние декриминализировано. Однако тот же результат был бы достигнут, если бы, скажем, этот вид оружия был исключен из перечня предметов, определяемых как оружие в Федеральном законе от 13 декабря 1996 г. «Об оружии».
Понятие преступления не ограничивает описание формального признака указанием на запрещенность виновно совершенного общественно опасного деяния уголовным законом. Другой составляющей уголовной противоправности является угроза наказания, которая рядом криминалистов выделяется в самостоятельный признак преступления — наказуемость.
Однако наказуемость деяния в точном смысле этого слова означает реальное наказание виновного в совершении преступления лица по приговору суда. На самом же деле уголовный закон предусматривает целый перечень оснований, по которым лицо, чья вина в совершении общественно опасного деяния будет доказана, в том числе и в суде, ответственности и наказания не понесет, в частности, в связи с деятельным раскаянием, примирением с потерпевшим, истечением сроков давности, изменением обстановки и т.д. (ст. 75-78, 80 и другие статьи УК).
Ссылка на обязательное освобождение лица от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности уголовной ответственности делается некоторыми учеными в обоснование того, что наказуемость является самостоятельным признаком наряду с уголовной противоправностью: уголовная противоправность есть, а наказания нет.
Однако если говорить о наказуемости как о самостоятельном признаке преступления, то в рассматриваемом случае данный признак не то чтобы отделен от признака противоправности, но наказуемости, в принципе, нет. Вместе с тем деяние от этого не перестает быть запрещенным уголовным законом, и, таким образом, речь следует вести не о наказуемости, а об элементе признака уголовной противоправности — угрозе наказания.
Уголовно-правовой запрет невозможен без угрозы наказания, заключающегося в предусмотренных Уголовным кодексом лишениях или ограничениях прав и свобод лица, признанного виновным в совершении преступления (ч. 1 ст. 43 УК).
И хотя среди целей наказания наряду с восстановлением социальной справедливости и исправлением осужденного закон называет предупреждение совершения новых преступлений (ч. 2 ст. 43 УК), по сути, не столько наказание, сколько именно его угроза является регулятором общественных отношений в том смысле, что останавливает определенную часть граждан — потенциальных посягателей на указанные отношения, которые могут и почти готовы совершить преступление, но боятся понести за это ответственность.
В соответствии с принципом справедливости наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Это требование имеет значение как для соотнесения устанавливаемой законодателем санкции названным элементам общественной опасности, так и для индивидуализации наказания.