Стратегические направления предупреждения преступлений органами внутренних дел

Определение стратегии предупреждения преступлений органами внутренних дел связано с необходимостью переосмысления сформировавшихся веками взглядов на преступность и систему ее превенции. Разумеется, в первую очередь эти обстоятельства обусловлены самой преступностью, ее очевидными качественными отличиями от традиционных в своей совокупности характеристик предшествующих эпох. Большинство людей в современном мире беспокоится за свою безопасность от новых криминальных угроз и обоснованно требует от правоохранительных сил принятия адекватных мер социальной защиты.

Известно, что органы внутренних дел в силу своего прямого назначения призваны обеспечивать общественную безопасность и контролировать соблюдение всеми людьми установленного общественного порядка. Казалось бы, данные правоохранительные функции и есть по сути одновременно стратегические направления предупредительной деятельности, поскольку, только контролируя общественный порядок и обеспечивая общественную безопасность, можно в итоге добиться предупреждения преступности. Однако проблема заключается в том, как оптимально обеспечивать эту безопасность и как оптимально контролировать общественный порядок, чтобы добиться действительно эффективного предупреждения преступности. Решение этих проблем в основном определяет направленность формирования новой стратегии предупреждения преступности органами внутренних дел.

Такая стратегия, безусловно, должна отвечать основам государственной политики в сфере контроля над преступностью в новых условиях развития России. Данная политика, в свою очередь, основывается на коллективном разуме и коллективной воле государства, которое призвано сформировать новую, отвечающую духу времени, эффективную систему предупреждения преступности. Сегодня государственный разум осознает, что все правоохранительные силы должны быть нацелены на защиту людей от преступности. Именно идеология защиты должна быть положена в основу системы предупреждения преступности и одновременно заложена в общую концепцию уголовной политики государства.

На первый взгляд, в необходимости правоохранительной защиты населения никто не сомневается. По крайней мере, она является главной декларируемой задачей органов внутренних дел. Однако, как это ни печально констатировать, декларируемая защита населения от различного рода криминальных угроз в реальной милицейской работе большей частью смещается от собственно защиты людей в сторону поиска и разоблачения преступников.

Официальные свидетельства деятельности полиции любого государства связаны именно с тем, сколько преступников задержано, сколько преступлений раскрыто, сколько злодеев изобличено в совершении преступлений и т.д. Аналогично обстоят дела и в России. Но кто и когда ответит нам на вопрос: «Скольких людей полиция защитила от преступности»? Вероятнее всего, этот вопрос всегда будет повисать в воздухе, и никогда подобной статистики мы не приобретем, хотя бы потому, что если милиция защитила человека, общество, государство от криминального посягательства, то, соответственно, преступление не совершено, и в официальную статистику такая информация попасть не может.

Как же оценивать тогда действительно охранительную деятельность милиции и именно в изменившихся условиях жизни общества? К счастью, такой показатель есть, и о нем всегда говорится применительно к оценке защищенности общества от преступности. Другое дело, что он, к сожалению, не носит официального характера. Тем не менее, показатель этот, как никакой другой, отличается своей универсальностью. Более того, он достаточно активно апробирован за рубежом. Имя этому показателю — общественное мнение. Справедливости ради следует отметить, что одного общественного мнения для профессиональных оценок эффективности антикриминальной деятельности милиции, конечно, недостаточно. Однако оно весьма ярко свидетельствует о социальном спокойствии нации, которое зависит и от состояния преступности.

Общественное мнение о деятельности органов внутренних дел и состоянии преступности необходимо изучать постоянно. Кстати, у нас в стране существует система мониторинга общественного мнения о деятельности милиции и состоянии преступности в России. Начало ей положило изучение общественного мнения о деятельности органов внутренних дел, организованное в 1989 г. Научным центром Академии управления МВД СССР. Отчасти ныне эта работа продолжается в рамках Всероссийского научно-исследовательского института МВД России.

Кроме того, сегодня МВД России ориентируется в своей работе на исследования общественного мнения о деятельности милиции и состоянии преступности, проводимые независимыми социологическими институтами и учреждениями. По результатам таких исследований показатель страха населения перед преступностью не меняется на протяжении 10 лет и присущ от 70 до 75% представителей общего числа населения России. Причем в иерархии всех страхов, которые испытывает население, страх перед преступностью из года в год прочно находится на лидирующих позициях.

Известны данные изучения подобного общественного мнения в Европе, в частности, в Великобритании, где показатель страха населения перед преступностью занимает 5—6-ю позиции в ряду всех социальных страхов населения. Но возникает вопрос: реальна ли на самом деле такая преступность, перед которой испытывает страх население, и реален ли сам страх, который население испытывает перед этой преступностью? Достаточно сказать, что в Великобритании ежегодно регистрируется около 6 млн. тяжких и особо тяжких преступлений. Население Великобритании, включая Уэльс и Шотландию, составляет около 60 млн. человек. Таким образом, уровень преступности в Великобритании составляет приблизительно 9—10 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений на 100 тыс. населения.

В России регистрируемый показатель преступности ежегодно составляет приблизительно 3 млн. преступлений. Причем надо подчеркнуть, что это статистика всех преступлений, а не только тяжких и особо тяжких. В России, как известно, проживает около 150 млн. человек. Значит, официальный уровень преступности в России приблизительно равен 2 тыс. всех преступлений на 100 тыс. человек населения. Как видим, этот показатель в 4,5 раза ниже, чем в Великобритании.

Можно привести данные аналогичной статистики преступности в Германии, где ежегодно регистрируется приблизительно 7 млн. тяжких преступлений. При этом, судя по общественному мнению названных стран, полиции Германии и Великобритании не очень переживают по поводу общего количества преступлений, которые они регистрируют, в отличие от традиционного для российских милиционеров нивелирования показателей уголовной статистики в угоду мифическому общественному мнению, а по сути — мнению вышестоящего руководства.

Реальные же показатели состояния преступности в Великобритании с учетом коэффициента латентности превышают официальные данные в 4 раза, в Германии в 6 раз. В России, по оценкам наших криминологов, реальная преступность в 20 раз выше официальных статистических показателей. Если сопоставить названные «интернациональные» показатели преступности, то нетрудно подсчитать, что с учетом коэффициента латентности реальный показатель преступности во всех странах (в том числе в России) примерно одинаков.

Он составляет приблизительно от 36 до 40 тыс. преступлений на 100 тыс. человек населения, проживающих в той или иной стране, т.е. практически 40% населения в наших странах совершают преступления и, соответственно, являются преступниками, формально представляющими угрозу общественной безопасности. Другое дело, что далеко не все они попали в систему уголовной регистрации.

В то же время, как свидетельствует зарубежная криминологическая практика, ни демонстрируемая населению официальная, ни публикуемая от случая к случаю в специальных источниках реальная (с учетом латентности) статистические картины преступности на состояние общественного спокойствия особо не влияют. Иначе почему население стран с официально большим (по сравнению с российским) количеством преступлений испытывает меньшую (опять-таки по сравнению с российской) тревогу перед преступностью?

Для криминолога ответ на данный вопрос очевиден: потому, что полицейские структуры этих стран (в отличие от российской милиции), невзирая на состояние своих национальных «преступностей», всегда находятся рядом с населением и демонстрируют ему реальную способность защитить людей от любых посягательств. Население же испытывает страх перед преступностью, подчас не столько наблюдая за ее статистическими показателями, сколько в ответ на публичную криминальную информацию, которая до него доводится.

Нельзя не сказать о наших средствах массовой информации, которые, «вырвавшись на свободу» более 15 лет назад, превратили криминальную ситуацию в стране в предмет постоянного смакования, тем самым обостряя, а не снимая проблему страха людей перед преступностью. Следовательно, настало время не просто изучать общественное мнение о деятельности милиции и состоянии преступности. Необходимо решать вопрос о формировании этого общественного мнения, с учетом нашей заинтересованности в снижении показателя страха населения перед преступностью.

Никоим образом не посягая на свободу слова, мы должны обеспечить «дозированное» (по крайней мере, по степени эмоциональности и «кровавости» криминальных сюжетов) информирование нашего населения о состоянии преступности. Думается, что если мы сможем постоянно (и инициатива эта, безусловно, должна исходить от органов внутренних дел, заинтересованных в своем авторитете) демонстрировать в средствах массовой информации то, как мы защищаем людей, а не то, как мы умело хватаем преступников и помещаем их в тюрьму, то уровень страха населения перед преступностью должен объективно снизиться. Поэтому вся идеология (читай — стратегия) предупредительной деятельности должна быть переориентирована с поиска криминальных угроз на действительно реальную, а не декларируемую защиту населения от преступности.

Таким образом, острота рассматриваемой криминологической проблемы связана не столько с масштабами самой преступности, сколько именно с обеспечением надежного контроля над ней, способного удерживать преступность в закономерных для нее количественных (статистических) границах (см. отмеченные выше показатели) и не позволяющего в то же время превратиться преступности в действительно реальную по своим качественным последствиям угрозу национальному спокойствию. Не без оптимизма можно утверждать, что средства для обеспечения такого контроля у нас есть. Потенциально они содержатся в системе предупреждения преступности¹Несмотря на несформированность данной системы в современной России, существующая в отечественной криминологической науке теория такого предупреждения позволяет надеяться на ее реальное воплощение..

Предупреждение преступности как часть контроля над ней обеспечивает достижение его эффективности реализацией трех этапов (стадий) предупреждения преступлений, а именно: профилактикой, предотвращением и пресечением преступлений. Каждый из этих этапов самостоятелен по своей сути и функционально наполнен конкретными видами (формами, методами) предупредительной деятельности. Так, профилактика преступлений обеспечивается главным образом деятельностью милиции общественной безопасности в процессе выявления и устранения причин и условий преступлений (общая профилактика), а также выявления лиц, способных совершить преступление, и работы с ними (индивидуальная профилактика).

Предотвращение преступлений — предупреждение, осуществляемое в основном подразделениями криминальной милиции с помощью оперативно-розыскных средств во время формирования у потенциального преступника умысла (криминального замысла) совершить преступление. Наконец, пресечение преступления — это его предупреждение на уголовно-правовых стадиях приготовления и покушения. Здесь предупредительные роли двух милиций (криминальной и общественной безопасности) нередко объединяются.

Пресечением предупреждается не столько само преступление, сколько его общественно опасные последствия. Выражаясь иначе, с формальной уголовно-правовой позиции замеченное милицией деяние содержит признаки преступления и должно быть зафиксировано как таковое. Но своими пресекающими развитие этого деяния в оконченное преступление действиями милиция не позволяет наступить общественно опасным последствиям, что представляется более важным с точки зрения обеспечения защиты от преступности личных, общественных и государственных интересов.

Иными словами, пресекая преступление, милиция не исключает его (как в процессе профилактики и предотвращения преступлений) из уголовно-правовой статистики и, соответственно, не нарушает общей статистической закономерности преступности. Тем не менее, подобным путем удается предупредить более опасные преступные деяния.

Кроме всего прочего, именно обеспечивая пресечением преступления защиту людей от наступления тяжелых криминальных последствий, когда ни профилактикой, пи предотвращением не удалось предупредить его совершения, милиция одновременно способна формировать у населения уверенность в безопасности. Образно говоря, пресечение преступлений является последним шансом милиции удержать свой авторитет в глазах обеспокоенных граждан.

Не потому ли, кстати, тревога европейцев перед преступностью занимает далеко не первое место в ряду прочих страхов, что, невзирая на высокие статистические показатели преступности, они уверены в способности полиции защитить их от криминала? Не потому ли и полиция в этих государствах заботится не столько о показателях преступности, закономерно проявляющих себя из года в год большими цифрами, сколько об обеспечении безопасности людей от этой преступности? Да и уголовная статистика этих государств большей частью представляет собой статистику пресеченных полицией преступлений, что ярко свидетельствует об антикриминальных способностях и возможностях полиции обеспечить безопасность людей от преступности.

Следовательно, стратегически важно и у нас создать такую эффективную систему милицейского наблюдения (контроля) за поведением людей, которая позволит своевременно оградить их от преступных посягательств. Разумеется, данная система не должна иметь ничего общего с системой тотального контроля над человеком и его мыслями, поскольку известно, что цель таковой — защита тоталитарной власти от свободолюбивого народа, а не самого народа от всяческого произвола.

Поэтому с учетом функционального предназначения милиции как органа, обеспечивающего общественный порядок и общественную безопасность, она обязана (и, скорее всего, вполне способна) эффективно реал и зовы ват ь именно стадию пресечения преступлений в общем объеме предупредительной правоохранительной деятельности. Обеспечивая таким образом защиту населения от преступных посягательств, милиция способна создать гарантии криминологической безопасности государства и общества.

Не без сожаления приходится констатировать, что наше государство, правоохранительная система, а вместе с ними и большая часть общества никак не хотят отказаться от идеи жестокого подавления преступности, постоянно настаивая на активизации борьбы с ней, а порой даже войны, не скупясь на лозунги и призывы покончить с этим злом и т.д. На протяжении десятилетий эти лозунги ложились в основу множества программ усиления борьбы с преступностью, а воз, как говорится, и ныне там.

Приходится сожалеть о том, что за пустыми призывами к подобной борьбе практически сводится «на нет» социальная функция действительной охраны людей от преступных посягательств. В погоне за злодеями и поисками всякого рода криминальных угроз о человеке, нуждающемся в защите, часто забывают.

Таким образом, оценив представленные аргументы о необходимости формирования новой концепции предупреждения преступности, можно с уверенностью утверждать, что стратегическими направлениями предупреждения преступлений органами внутренних дел должны стать:

милицейская защита от преступных посягательств, обеспечиваемая профилактикой и предотвращением преступлений;
милицейская защита населения от тяжких последствий преступлений, обеспечиваемая пресечением преступлений.

Исходя из этих приоритетов, руководители правоохранительных ведомств должны не только осознавать, что главной их задачей должна стать организация защиты населения от любых форм криминального произвола, но и активно проводить такую политику в своих системах. Сколько бы мы преступников ни переловили, на что, собственно, сегодня нацелены милицейские силы, обиженных людей это не успокоит. Другое дело, когда милиция реально защитила человека от криминального посягательства.

Именно здесь, как подчеркивалось выше, решается еще одна задача — возрождение давно, к сожалению, утраченного авторитета милиции, что, безусловно, положительно скажется на эффективности контроля над преступностью. В этой работе ко всему прочему необходимы гласность, широкое освещение в средствах массовой информации фактов реальной милицейской помощи гражданам. Инициатива подобной гласности должна принадлежать государству и его органам внутренних дел.

В свою очередь, учитывая изложенные концептуальные подходы к организации предупреждения преступлений органами внутренних дел, представители высшего учебного заведения, занимающегося подготовкой милицейских кадров, должны адаптировать к данной концепции обеспечения криминологической защиты населения от преступности и систему подготовки будущих практических работников.

Как поймать преступника, как его изобличить, как поместить в места лишения свободы — об этом у нас достаточно полно написано в теоретических работах, и это умеют делать все милиционеры. Но вот защитить конкретного человека от преступника, помочь ему защититься самому, если рядом в данный момент не оказалось сотрудника милиции, — в этом сейчас состоит основная задача органов внутренних дел.

Потому сотрудник милиции обязательно должен быть обучен методике общения с различными группами населения, от самых маленьких — в детских садах, до самых старых — в домах престарелых. Должна быть налажена соответствующая социальная реклама, инициатором которой должна выступать милиция. Это должна быть пропаганда, которая нацеливает людей на повышение собственной бдительности перед преступностью и разработку собственных средств защиты от нее.

Если принимать во внимание высказанные аргументы, целесообразно изменить не только названия, но и содержание научно-практических форумов, посвященных совершенствованию правоохранительной деятельности.

Например, они должны звучать не как проблемы «борьбы с преступностью в сфере экономики», «борьбы с коррупцией», «борьбы с организованной преступностью», «борьбы с преступлениями несовершеннолетних», а как соответственно проблемы «контроля над ювенальной преступностью», «контроля над наркоманийной преступностью», «контроля над вооруженной преступностью», «контроля над миграционной преступностью», «защиты населения от насильственных преступлений», «...от терроризма», «...от краж», «...от сексуальных угроз» и т.д.

Необходимо насыщать эти семинары реальными сообщениями специалистов о том, как защищать людей от преступности, и о том, как самим людям защищаться от преступлений. Именно в этом случае мы достигнем необходимого авторитета сотрудников органов внутренних дел и выполним ту самую декларируемую задачу, которая написана на наших милицейских знаменах.

Все мы должны осознать, что мир стал другим. Другими стали люди и время, в которое всем нам приходится жить. Кажется, сама природа требует от каждого человека более бережного отношения друг к другу, заставляет серьезно задуматься о своей безопасности. При этом обеспечение безопасности не может связываться только с традиционными для многовековой правоохранительной системы репрессивными мерами социальной защиты. Еще раз подчеркнем, что сколь ни высока степень карательного воздействия на преступников, криминологическая история свидетельствует о ее слабой эффективности в деле минимизации преступности.

Даже на межгосударственном уровне решение проблемы коллективной безопасности обеспечивается не известным дня прошлых эпох усилением государственных границ, а напротив, устранением последних, примером чему является открытая Европа. В своем же государстве, в отношении своих граждан такая гуманность выглядит гораздо более востребованной, а с криминологических позиций — гораздо более обоснованной и результативной.

Примером тому опять-таки выступает Западная Европа. С ликвидацией существовавших веками человеческой цивилизации преград для свободного общения людей, выступающих представителями многочисленных наций и народов, Европа действительно поднялась в своем цивилизованном развитии, демонстрируя всему остальному миру торжество гуманизма.