Правовая система Великобритании

Приемы и иные средства толкования права

Приемы и иные средства толкования не относятся к канонам толкования. Они скорее имеют не правовой, а методический или технический характер. Приемы толкования не заменяют правил толкования. Они применяются в рамках трех правил (канонов) толкования, о которых шла речь выше. Рассмотрим такие приемы.

Толкование из контекста

Толкование из контекста (Contextual Rule) требует, чтобы смысл сказанного в законе определялся не из смысла слов в законе, а из того смысла, который слова приобретают в контексте закона. Если неясен смысл той или иной статьи закона, следует обращаться к другим статьям. Иногда полезно обратиться даже к целому ряду однородных законов. На практике судьям редко приходится заходить так далеко. Подобное обоснованно, когда разные статьи или даже разные законы взаимосвязаны. Статут, принятый позже другого и содержащий новые положения, не обязательно изменяет или отменяет положения статута, принятого ранее.

Прием «такой же, как другие с ним связанные»

Данный прием толкования (noscitur ex sociis¹Noscitur ex sociis (лат.) — по товарищам узнается человек).) заключается в следующем: указание на одно исключает другое. Например, формула «каждый гражданин имеет право голосовать на выборах» означает: не имеющие гражданства не имеют права голосовать на выборах. Из подобного приема толкования также следует, что слова закона должны одинаково пониматься во всем тексте закона, если в законе прямо не предусмотрено иное. Другое следствие данного приема — логический вывод о том, что разные слова в законе имеют разный смысл. Так бывает, однако, не всегда, и на практике возможны затруднения. Примером могут служить положения закона «О преступлениях против личности» (Offences Against the Person) 1861 г., где употребляются слова причинять (cause) и влечь причинение (inflict)²Аналогичная ситуация возникает и в российском законодательстве. Например, в ст. 118 УК России используются близкие, но не одинаковые выражения: «причинение тяжкого вреда здоровью» и «причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Первому в рассматриваемом примере из английского права соответствует cause, второму — inflict. . Казалось бы, разные слова употреблены законодателем, поскольку они обозначают разные обстоятельства. Анализ текста закона 1861 г. обнаруживает, что разные слова используются в двух отдельных, но связанных между собой статьях закона (18 и 20). Общее для обеих статей то, что речь в них идет о причинении тяжкого вреда здоровью (grievous bodily harm). Суды в течение многих лет исходили из различного толкования данных слов, согласно которому cause означает причинение вреда действиями виновного, a inflict — действия виновного, которые не причинили, но повлекли за собой причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего. В решениях по делам R v Ireland, R v Burstow ([1998] AC 147) палата лордов определила, что для применения закона 1861 г. различие этих слов не имеет юридического значения, а следовательно, они должны употребляться одинаково: виновный несет ответственность за причинение вреда здоровью и в том случае, когда вред причиняется его действиями и когда его действия влекут причинение вреда.

Прием «следуй тому же роду»

Данный грамматический прием толкования (ejusdem generis³Ejusdem jeneris (лат.) — того же рода. rule) в отличие от предыдущего помогает уяснить содержание не разнородных, а однородных слов закона. Прием позволяет устанавливать конкретное значение слова в ряду других, когда существует неопределенность. Применительно к правовой системе Великобритании данный прием широко применяют для определения содержания контрактов. В частности, там, «где несколько слов стоят впереди основного слова, ограничивая его значение, основное слово нельзя толковать расширительно, выходя за пределы категорий того же класса ejusdem generis...». Данный прием может применяться и при толковании положений законодательства. Если в законе слово, имеющее более общее значение, следует за словами, имеющими более узкое значение, первое должно пониматься в том же роде, к которому относятся более узкие понятия. Данный прием представляет собой специфический случай общих правил логики. В соответствии с требованиями последней перечисление частных понятий ставит общее понятие в зависимость от родового понятия, с которым связаны частные понятия, и содержание частных понятий определяется объемом более общего понятия. Например, в перечислении «собаки, кошки и другие животные» понятие «другие животные» нужно толковать как «другие домашние животные». Данный прием не применяется, если нет перечисления двух и более частных понятий.

В качестве примера, когда используется правило толкования «того же рода», можно привести как раз закон 1971 г. о животных. В стародавние времена в Англии нормами общего права дозволялось забивать скот и других животных, зашедших на чужое владение. Обычай сохранялся вплоть до Средних веков. В Новое время забивать животных, оказавшихся в чужом владении, уже не дозволялось, но хозяин владения мог их удерживать до тех пор, пока владелец, если он, конечно, обнаружится, не возместит причиненный вред и понесенные расходы. В 1971 г. законодательство дополнили новым законом о животных (Animals Act). Его положения воспроизводили норму обычного права, но не уточняли, о каких животных идет речь — только о диких или о домашних тоже. В ст. 11 закона 1971 г. перечислены животные, которых можно удерживать, но не упомянуты кошки. Толкование положений закона 1971 г. на основе правила «того же рода» позволяет конкретизировать значение термина «другие животные» как «другие домашние животные», а следовательно, применять положения законодательства и в тех случаях, когда речь идет о кошках, а не только о животных, включенных законодателем в перечень.

Другой пример применения приема толкования «того же рода» — употребление в тексте закона выражения «набережная и другие места». Оно содержит перечисление, где конкретное понятие («набережная») предшествует общему («другие места»), В силу правила «того же рода» под «другими местами» в законе имеются в виду лишь такие места, которые связаны с реками и водоемами.

Однако частные понятия нельзя объединить в один класс, если между ними отсутствует общая связь. Между частными понятиями в законе и связи должны быть частными. Например, по одному из дел суд пришел к выводу, что прием ejusdem generis нельзя применить, если в тексте закона используются слова «распоряжение имуществом, траст и договор за печатью (то есть заключенный в письменной форме)». Распоряжение имуществом предполагает его передачу во владение другим лицам. Декларация траста может быть передачей имущества, но договор «за печатью» — нет. Траст и договор создают обязательства, но для распоряжения подобное необязательно. В таком ряду отсутствует какой-то один класс или общая категория, к которым относились бы все понятия ряда.

В деле Evance v Cross (1938) Эванса обвинили в том, что он, управляя автомобилем, нарушил сплошную разделительную линию и выехал на встречную полосу движения дороги. Правонарушение квалифицировали как «игнорирование дорожных знаков». Однако в законе «дорожный знак» определялся как «все вывески, предупреждающие знаки, указатели направления движения и другие средства». На основании применения правила «того же рода» суд пришел к выводу, что слова закона «другие средства» должны толковаться ограничительно и могут означать лишь знаки, перечисленные в тексте закона до слов «другие средства». Такое ограниченное понимание слов закона не позволило отнести разграничительную линию к числу дорожных знаков. Поскольку «сплошная белая разделительная полоса» относилась к категории «другие средства», Эванс не игнорировал «дорожный знак» и, следовательно, не совершил инкриминируемого правонарушения.

Прием «указание на одно исключает другое»

Согласно такому приему толкования (expression unius exclusion alterius) в отсутствие общего термина в перечислении список является закрытым. Если в правиле «того же рода» общее слово употребляется, чтобы дополнить перечисление, то в данном приеме употребление специальных терминов исключает дополнение перечня, его широкую трактовку. Например, в законе «Об иммиграции» (The Immigration Act) 1973 г. говорится, что для целей ст. 2 данного закона слово «родитель» означает лишь мать ребенка, рожденного вне брака. Класс объектов, на которые распространяется понятие «родитель», тем самым ограничивается лишь матерями детей иммигрантов.

Прием «все сомнения — в пользу обвиняемого»

Там, где уголовно-правовой статут обнаруживает неясность и неконкретность терминов, сомнения надлежит толковать в пользу обвиняемого. Данный прием толкования нередко путают с презумпцией невиновности, однако он ничего общего с ней не имеет. В правовой системе Великобритании презумпцию невиновности трактуют как обязанность обвинения доказывать вину подозреваемого и обвиняемого в суде. Важно отметить: в силу требований презумпции невиновности подозреваемый или обвиняемый не просто «считаются» невиновными — они являются невиновными и именно потому не обязаны доказывать свою невиновность в суде⁴Например, в учебниках по курсу «Правовая система Великобритании» отмечено, что подозреваемые и обвиняемые по уголовному делу не являются виновными. В отношении таких лиц употребляется глагол to be — «быть», «являться». (См., например: Gillespie A. Op. cit. Р. 298.) Как видим, институт презумпции невиновности в разных правовых системах трактуется по-разному. В отечественной традиции презумпция невиновности предполагает глагол «считаться» — иными словами, презумпция невиновности рассматривается в качестве преодолимой юридической фикции, хотя и называется «презумпция», то есть исходит из утверждения, юридически признаваемого, но не соответствующего действительности.. Напротив, обвинение обязано доказывать их виновность. «Считаться» и «являться» — принципиально разные допущения. Считаться невиновным может как виновный, так и невиновный, а являться невиновным виновный не может. Презумпция невиновности, таким образом, в британской правовой системе не относится к разряду юридических фикций и как юридическая фикция не рассматривается.

Например, в деле R v Hallam 1957 г. суд решил: состав преступления «хранение взрывчатых веществ» требует, чтобы виновный заведомо был осведомлен не только о том, что он что-то хранит, но чтобы он был осведомлен о том, что предмет, который он хранит, — взрывчатое вещество.

К иным средствам толкования относятся специальные законодательные акты, толкующие те или иные слова законодательства. Закон о правилах толкования (Rules of Interpretation Act) 1978 г. (аналогичный старый закон действовал с 1889 г.) содержит определения часто употребляемых слов и словосочетаний. Если закон парламента не предусматривает ясно и недвусмысленно, что он вносит изменения и дополнения в старое право, считается, что парламент не имел намерения менять старое право. Например, до 1898 г. право не разрешало требовать от жены давать показания против мужа. Закон о доказательствах по уголовным делам 1898 г. предусматривал возможность использовать такие показания в качестве доказательств в суде, однако прямых указаний об изменении права в данной части не содержал. Основываясь на толковании текста закона 1898 г., суд по делу Leach v R (1912 г.) постановил, что жена имеет право давать свидетельские показания в случае, если речь идет о ее муже.

Тем не менее закон «О правилах толкования» 1978 г. предусматривает некоторые отступления от данного принципа. Например, закон гласит, что, если не указано иное, слова мужского рода включают в себя и слова женского рода, и наоборот; слова единственного числа включают в себя и слова множественного числа, и наоборот (singular includes plural, and 'he' includes 'she). Если статут, предусматривающий уголовную ответственность за то или иное правонарушение, не обнаруживает неясности, его текст следует толковать буквально. Например, закон о правонарушениях против личности 1861 г. устанавливает уголовную ответственность за такое правонарушение, как нападение с непристойными целями на лицо мужского пола (an indecent assault on а male person). Раздел, содержащий данное правонарушение, назывался «противоестественные правонарушения», и, вероятно, законодатель имел в виду нападение мужчины на мужчину. Тем не менее на основании буквального толкования за нападение с непристойными целями по одному из дел была осуждена женщина, допустившая такие действия в отношении маленького мальчика. Суд пришел к выводу, что «она нарушила уголовно-правовой запрет».

С другой стороны, если уголовный закон в своих положениях обнаруживает неясность, нельзя возложить ответственность на лицо, допустившее нарушение требований такого закона. Суды не должны допускать ненадлежащего вмешательства государства в свободу личности даже под предлогом наказания зла. То же верно и в отношении ответственности за нарушения налогового права, а также в отношении других отраслей законодательства, нормы которого могут в той или иной мере вторгаться в неотъемлемые права и свободы личности.

Толкование закона и судебный прецедент

Прецедент и законодательство иногда рассматривают как абсолютно самостоятельные и не связанные между собой источники права. В действительности, конечно, это не так. Если вышестоящий суд дает толкование текста закона, нижестоящий суд обязан применять аналогичное толкование, имея дело с тем же самым текстом того же самого закона в дальнейшем. Изменения в прецедентном праве могут послужить основанием к отмене того или иного статута.

Как видим, толкование закона образует связующее звено между такими источниками права, как прецедент и закон. Однако судам надлежит воздерживаться от ошибок. Ошибками считается, когда толкование обнаруживает в законе то, чего там на самом деле нет.

Толкование и закон «О правах человека» 1998 г.

Принятие закона «О правах человека» в 1998 г. ознаменовало важный шаг в развитии законодательства в соответствии с Европейской Конвенцией о правах человека и основных свободах. Потребовалось внести дополнения в правила толкования права. Правительство предприняло меры по введению новой презумпции толкования, согласно которой парламент, принимая законы, действует в соответствии, а не в противоречии с положениями данной Конвенции. Обоснованием введения нового правила толкования, получившего название «юридическое толкование на основе Конвенции о правах человека», послужили положения ст. 3 закона «О правах человека» 1998 г.