Правовое регулирование операций по использованию промышленных прав в государствах романо-германской правовой системы

Государства романо-германской правовой системы также активно меняют свое патентное законодательство. Правда, в отличие от государств англосаксонской правовой системы развитие законодательства происходит за счет расширения действия законов в пространстве — патентная охрана постепенно распространяется на новые виды изобретений. Следует заметить, что в европейских государствах эти изменения идут несколько медленнее, чем в США. Юридическим сообществом этот процесс воспринимается не сталь однозначно. Так, еще в апреле 2003 г. Королевское общество Великобритании опубликовало отчет под названием «Сохранение науки открытой: влияние политики в области интеллектуальной собственности на науку». Через этот отчет красной нитью проходит серьезная обеспокоенность развитием и применением законодательства о промышленной собственности под давлением деловых кругов и в том числе уделению чересчур повышенного внимания вопросу о распространении патентной охраны на результаты исследований в естественных науках, программных продуктах для ЭВМ и методам ведения дел в государственном управлении и бизнесе. Как показывает проведенный авторами данного отчета анализ, тенденции развития законодательства о промышленной собственности характеризуются достаточно очевидными негативными последствиями для развития фундаментальной науки, тогда как положительные эффекты от них далеко не столь однозначны. В связи с этим авторами вышеназванного отчета выдвигается предложение об ужесточении практики применения критериев патентоспособности изобретений. В частности, предлагается перераспределение акцентов правового регулирования на промышленную применимость получаемых изобретений. Основная цель, которую преследуют авторы таких предложений, — противостоять стремлению недобросовестных лиц патентовать полученные научные результаты на всякий случай, когда ясное представления о сфере их применения до сих пор отсутствует. При этом на практике сфера охраны определена чрезвычайно широко. Это вынуждает ученых тратить время на проблемы, имеющие разве что косвенное отношение к исследованиям, в частности на выяснение вопроса о том, не подпадет ли получаемый ими результат под чей-нибудь уже зарегистрированный патент, взятый заранее, «на всякий случай».

В целом отрицательно отношение юристов — представителей романо-германской правовой семьи к патентованию компьютерных программ в Европе. Это объясняется успехом, полученным в последние годы создателями программного обеспечения с открытым кодом. Вопрос ставится так: если индустрия программирования может успешно развиваться вообще без использования правовой охраны и, следовательно, без отрицательных эффектов, присущих рынкам монополий, какова реальная необходимость расширения и ужесточения правовой охраны¹Инновационный менеджмент в России (проблемы стратегического украшения и научно-технологической безопасности) / Рук. автор. колл. В.Л. Макаров, А.Е. Варшавский. М.: Наука. 2004.? Кроме того, в данном случае опять-таки присутствует своеобразная «атомизация» сферы деятельности — стремление к получению потенциально патентоспособных достижений сужает сферу исследований и перераспределяет энергию исследователей в сторону частных вопросов и сугубо конъюнктурных, практических тем с заранее известным результатом, что наносит ощутимый вред фундаментальной науке, валяющейся основой всех последующих прикладных разработок.

Разумеется, отмеченные негативные последствия расширения сферы патентования проявляются не только в Европе, но и в США. Однако именно в Европе оно максимально. Именно в европейских государствах (Франции, ФРГ и Швейцарии) находятся основные центры фундаментальной науки, имеющие богатые традиции и культуру научных исследований. Наконец, именно европейские государства вынуждены согласовывать друг с другом преобразования, проводимые в национальных законодательствах, а обсуждения на межгосударственном уровне замедляют этот процесс, предоставляя ученым время для проведения собственных независимых исследований и разработки рекомендаций для своих правительств против проводимых преобразований. В результате оказалось затруднительным преодоление установленных законом условий, исключающих возможность патентования некоторых изделий и способов (так, согласно положениям Европейской патентной конвенции не патентоспособны компьютерные программы «как таковые», так же как не патентоспособны некоторые изобретения в биотехнологии; и хотя на практике имеются тысячи патентов, касающихся программного обеспечения, все они получены с помощью специальных ухищрений, когда патентуется не как самостоятельный объект правовой охраны, а как принадлежность главной вещи).

Несмотря на различия в законодательстве об охране и использовании промышленной собственности, в каждой из стран в XX в. сложилась определенная классификация патентных систем, которая в 60-70-х годах претерпела значительные изменения в связи с возникновением «европейского патентного права». В этом смысле традиционное деление правовых семей на континентальную и англосаксонскую постепенно отходит на второй план. Существуют французская (романская), германская, британская и американская системы правового регулирования отношений в сфере промышленной собственности, по-прежнему сохраняющие свое значение. При этом страны, названия которых стали нарицательными для каждой из этих систем правового регулирования, сами уже придерживаются совершенно иной правовой системы охраны и использования достижений промышленности,

В странах с правовым режимом французского (романского) типа, развивающимся под влиянием Патентного закона Франции 1844 г., принято два критерия патентоспособности: а) промышленная применимость и б) абсолютная мировая новизна. Впрочем, в качестве исключения изъяты из патентования в силу прямого указания на то в тексте вышеназванного закона фармацевтические вещества и финансовые или кредитные аланы. Законодательство такого типа действует в Португалии, в ряде государств — участников УНАСУР и НАФТА. Правовая система защиты промышленной собственности Франции придерживалась этого критерия вплоть до 1969 г.

Законодательство «германского» типа сложилось под воздействием немецкого Патентного закона 1877 г., который предъявлял к патентоспособному изобретению два схожих в общем с французской системой критерия: объект изобретения должен был быть промышленно применимым (при условии изъятия из патентования химических, лекарственных, пищевых и вкусовых веществ), а изобретение, в свою очередь, должно было обладать относительной мировой новизной. В развитие данных критерием правоприменительная как административная, так и судебная практика в этих государствах выработала два дополнительных критерия: а) критерий изобретательского уровня и б) критерий технической прогрессивности. Большинство правопорядков континентальной части Европы до второй половины XX в. придерживались этих критериев, но постепенно заменили их другими²ФРГ и Скандинавские страны — отчасти в 1967 г. и окончательно в 1976-1978 гг., Швейцарии — в 1976 г., Голландия — в 1978 г., Австрия — в 1984 г..

Правопорядки, основой которых стало законодательство о промышленной собственности британской модели, сформировавшейся под влиянием Патентного закона Великобритании 1883 г., традиционно предъявляли три критерия патентоспособности: 1) объект изобретения должен удовлетворять понятию «любой вид производства». 2) быть полезным и 3) новым (при этом достаточно наличия местной новизны, в пределах государства, в котором испрашивается охрана). Несколько позже в ряде основных юрисдикций англосаксонской правовой системы был выработан и признан четвертый критерий патентоспособности — неочевидность изобретения.

В 1963 г. группа западноевропейских государств заключила в Страсбурге (Франция) международный договор, в котором впервые была предусмотрена унификация ряда положений материального права государств Европы, в том числе критерии патентоспособности в их национальных законах. На общеевропейском уровне были, таким образом, признаны в качестве юридически значимых три критерия патентоспособности: 1) промышленная применимость, 2) абсолютная мировая новизна и 3) изобретательский характер изобретения, понимаемый как его неочевидность. В первые десять лет действия данных норм указанные критерии были инкорпорированы в акты национального законодательства о промышленной собственности Великобритании, ФРГ, Франции, Швейцарии, Италии, Голландии, Швеции, Дании, Австрии. Бельгии и Испании. В 1973 г. они были подтверждены Конвенцией о выдаче европейских патентов.

В государствах — участниках ЕПК (Европейской патентной конвенции) 1973 г. определена единая юридическая дефиниция понятия «новизна изобретения». В законах в несколько различных формулировках записано, что «изобретение считается новым, если оно не входит в уровень техники». При помощи введения краткого понятия «уровень техники» удалось легко и доходчиво описать новизну изобретения.

Под уровнем техники понимаются все знания, которые стали общедоступными путем письменного или устного раскрытия, путем использования или иным образом до даты приоритета.

Датой приоритета изобретения обычно считается день поступления заявки на патент в национальное патентное ведомство страны патентования, а в уровень техники на эту дату обычно включается информация, ставшая ранее этой даты доступной неопределенному кругу лиц. При наличии к тому законных оснований дата приоритета может быть по ходатайству заявителя перенесена на более ранний или на более поздний день.

Национальные законы по разному определяют круг источников информации, подлежащих включению в уровень техники на дату приоритета и потому противопоставимых по новизне.

Различают три вида новизны:

абсолютную мировую новизну;
относительную мировую новизну;
местную, или локальную, новизну.

В государствах Европейской патентной конвенции (Германия. Великобритания), в Скандинавских странах, с 1968 г. и в странах с законодательством французского (романского) типа предъявляется требование абсолютной мировой новизны, которое не различает, на территории какого государства источник информации стал доступен неопределенному кругу лиц на дату приоритета.

Национальные законодательства государств стран Европейской патентной конвенции предусматривают, что в юридическое определение понятия «уровень техники» для оценки новизны изобретения включается не только вся информация, любым путем ставшая доступной неопределенному кругу лиц до даты приоритета но и патентные заявки, еще не ставшие к этой дате доступными неопределенному кругу лиц, если по этим заявкам (национальным, европейским или международным) испрашивается патентная охрана на территории данной страны с более ранним приоритетом такой заявки, а сама заявка впоследствии будет официально опубликована.

В США, Канаде, Японии, Индии, а также в некоторых странах Южной Америки (Венесуэла, Парагвай, Уругвай) от изобретения требуется относительная мировая новизна: противопоставляются печатные издания независимо от места их доступности, т.е. по принципу мировой новизны, а факты открытого применения включаются в уровень техники только в случаях применения на территории именно данной страны (открытое применение за границей не влияет на оценку новизны).