Организация судопроизводства и подсудность

В Московском государстве единство процесса разрушается: образуется различие между «судом» (обвинительным процессом) и «розыском» (следственным процессом).

История постепенного образования различия между судом и розыском такова. До судебников всякий процесс был обвинительным. Со времени возникновения губных учреждений из общей нормы выделяется особый процесс для дел разбойных, а потом для дел по убийству и татьбе с поличным. Первоначально это не был процесс, а лишь средства поимки и наказания «ведомых лихих людей».

Но так как такими людьми начали считать не только схваченных на месте преступления, но и рецидивистов, и людей, «облихованных» общиной, то пойманных лихих людей стали расспрашивать. не совершали ли они прежде преступлений, стали доискиваться мнения общины через повальный обыск. Таким образом, короткая процедура казни ведомых лихих людей превращается в процесс. К этому присоединяются расспросы пойманных об их сообщниках, чем уже обнаруживается, что государство само преследует лихих людей.

Процесс, составившийся таким образом, до Уложения стоит рядом с обвинительным и независимо от него. После Уложения следственные начала проникают и в «суд», пока, наконец, при Петре I всякий процесс делается розыском.

Границы между «судом» и «розыском», по московскому праву, не совпадают с границами уголовного и гражданского судопроизводства по современному праву: дела гражданские относительно крепостных решаются розыском; все дела уголовные, совершаемые неведомыми лихими людьми, судятся обвинительным процессом («бой и грабеж»).

Подсудность была различна в зависимости от рассматриваемого дела, а именно в делах гражданских она иногда определялась ценою иска; так, до времен царя Михаила Феодоровича во Пскове местные судебные власти имели право рассматривать только дела, не превышавшие 100 рублей; во всех исках больше этой суммы тяжущиеся отсылались в Москву; но большею частью основанием определения подсудности служило место жительства: «а судом потянуть по земле и по воде», а в делах уголовных место преступлении: «а татя, разбойника грабежника, душегубца где имут тут и судят».

От общей подсудности наместникам и воеводам были изъяты:

духовенство по делам духовным и светским; люди, жившие на землях монастырских, митрополита и церковных, над которыми суд по делам гражданским, а иногда уголовным принадлежал начальствующим духовным лицам; также люди, жившие на землях владельческих;
люди всякого чину средних и малых городов в больших своих тяжбах судились в Москве;
стрельцы в делах гражданских подчинены Стрелецкому приказу;
воеводы не могли судить в своем округе людей какого бы ни было звания в том случае, когда эти люди подавали на них жалобу в обидах или в какой-либо с их стороны на себя неприязни; тогда такие лица судились воеводами других городов, а именно таких, которые отстояли не более как на 100 или 150 верст от городов, в коих находились такие челобитчики;
многие частные лица, например, именитый род Строгановых, подчиненный судебному ведомству Новгородского приказа;
торговые люди, приезжавшие по своим делам к Архангельску, судились своим собственным судом, и вообще все иноземцы торговые, подчиненные непосредственно Посольскому приказу;
посадские люди рода Романова в исках на них посторонних лиц отвечали только в Посольском приказе;
жители г. Юрьевца Повольского во время поездок своих по делам торговли и жители дворцовой Переяслявской рыбной слободки во всех делах подсудны были одному Приказу Большого дворца.