Судные грамоты Новгорода и Пскова
Судные грамоты Новгорода и Пскова были приняты вечевыми собраниями городов в середине XV в. Они являлись основным источником права для этих городов до их присоединения к Москве. Новгородская судная грамота дошла до нас в виде отрывка в московской редакции конца 70-х годов XV в., содержащем только нормы процессуального права. Псковская судная грамота также известна в единственном списке из сборника, составленного в 1638 г. Находящаяся там копия Псковской судной грамоты была сделана, по всей видимости, с очень древней рукописи, так как уже переписчик XVII в. не мог воспроизвести некоторые места оригинала. Этим объясняется неясность многих статей Грамоты.
Грамота была составлена в 1467 г. «по благословению отец своих попов всех 5 соборов». Грамота состоит из 120 статей. 108 из которых были приняты в 14б7 г., а остальные были дописаны позже по решению веча. Некоторые из этих статей были приняты и выполнялись еще задолго до появления Судной грамоты: «Ся грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты...»
Князь Александр — это князь Александр Михайлович Тверской, изгнанный из Твери и княживший в Пскове с 1327 по 1337 г., а «Костянтин» — Константин Дмитриевич, брат великого князя московского Василия I Дмитриевича, княживший в Пскове в 1407—1412 гг. Кроме грамот этих князей, Псковская судная грамота основывалась на судебной практике и вечевых документах, принятых ранее: «...и изо всех приписков псковъских пошлин».
Псковская судная грамота возможно, вобрала в себя еще один памятник права — Псковскую Правду. Об этом памятнике упоминается в договорной грамоте 1440 г. Казимира Польского с Псковом: «аже вчыниться пеня нашым... кончати по Псковъской Правде и по целованию».
Псковская судная грамота, свод законов Псковской феодальной республики, составленный на основании отдельных постановлений Псковского веча, господы (совета бояр), княжеских грамот, норм Русской правды и обычного права. Отражает важнейшие черты социально-экономической и политической жизни Псковской земли в XIV—XV вв. Псковская судная грамота охраняла права феодальной собственности на землю; регламентировала порядок оформления прав собственности на землю, ход разбирательств споров о земле; определяла положение крестьян-изорников.
Много статей Псковской судной грамоты посвящено торгово-ремесленным отношениям (купля-продажа, залог, дарение, заем, ссуда, имуществ, и личный наем и т.д.). За политические и уголовные преступления полагалась смертная казнь. Псковская судная грамота содержит материал, показывающий характерное для Псковской феодальной республики сращивание светского и церковного управленческого аппарата. Псковская судная грамота стала одним из важнейших источников Судебника 1497 г.
Три обстоятельства выдвигают Псковскую судную грамоту в первый ряд источников по истории русского права а следовательно, и русской государственности.
Во-первых, и это самое главное, чрезвычайное богатство ее содержания. Организация суда взаимоотношения между должностными лицами, конкретные нормы уголовного и особенно гражданского права, социальная стратификация и ее развитие — все это. и не только это, находит свое место в статьях Грамоты. Грамота отражает социальную реальность не в статике, применительно к какому-то одному моменту, а в динамике, позволяя тем самым проследить тенденции ее развития.
Во-вторых, Грамота является связующим звеном между древнерусским правом домонгольского времени и правом возрожденной России, сплотившейся вокруг своей новой столицы. Грамота как бы отталкивается от Правды, принимает ее за основу, но видоизменяет, а главное — дополняет ее.
В-третьих, продолжая и развивая русскую государственно- правовую традицию. Грамота занимает в ней особое место. В отличие от Русской Правды и позднейших судебников, она — памятник княжеско-вечевого законодательства. Характерная, и даже определяющая черта права Средневековой Руси (впрочем, как — в большей или меньшей мере — и других обществ Средневековой Европы) — симбиоз княжеского права, создаваемого «сверху», волей князя, и права обычного, хранимого народной «пошлиной» и вырастающего «снизу», выражена в Грамоте сильнее, чем в каком-либо другом законодательном памятнике.
Все эти обстоятельства делают Грамоту уникальным источником по истории России. Сложившаяся в северо-западном углу Русской земли в вечевом городе. Грамота — памятник далеко не «местного значения». В Грамоте отразились коренные проблемы государственно-правового и социально-экономического развития нашей страны на протяжении веков, и без привлечения ее материала эти проблемы не могут быть сколько-нибудь успешно поставлены.
В историографии Грамоты можно наметить два основных этапа. На первом этапе Грамота изучалась главным образом как юридический памятник, и основными исследователями ее были историки- юристы. Заслуга открытия и первой публикации Грамоты принадлежит Н.Н. Мурзакевичу, а честь первого обстоятельного исследования - И.Е. Энгельману. М.Ф. Владимирский-Буданов включил Грамоту в первый выпуск своей многократно переиздававшейся «Хрестоматии по истории русского права», разбил ее текст на пронумерованные статьи и снабдил комментарием, введя, таким образом, в широкий научный оборот.
По единодушному мнению дореволюционных исследователей. Грамота — памятник выдающегося историко-юридического значения, сравнимый с Русской Правдой и превосходящий по содержательности и уровню правового мышления позднейшее московское законодательство. Хотя это последнее утверждение, основанное на модной в то время односторонне-либеральной трактовке русского исторического процесса, не может быть принято, к высокой оценке Грамоты как таковой нельзя не присоединиться. Наша дореволюционная историография поставила и разработала ряд важных сюжетов содержания Грамоты, трактуя их по преимуществу в юридическом аспекте.
В советской историографии Грамоты, как и при исследовании других исторических источников, отразились как позитивные, так и негативные тенденции развития русской исторической мысли этого периода. К числу последних следует отнести преувеличение значения классовой борьбы как основного (если не единственного) фактора исторического процесса, упрошенное толкование феодальной формации как времени безраздельного господства крепостнических отношений, одностороннее представление о роли и значении государства как орудия, используемого господствующим классом для порабощения трудящихся масс, недооценка самостоятельного значения нравственного фактора в развитии общества.
Несмотря на эти недостатки, вызванные отчасти идеологическим диктатом, отчасти искренними заблуждениями исследователей, советский период изучения Грамоты был весьма плодотворным. Позитивная тенденция развития исторической мысли, основанная на принятии концепции общественно-экономических формаций как последовательных закономерных этапов истории человеческого общества, оказалась в целом плодотворной и конструктивной и позволила при изучении истории России прийти в ряде случаев к научно содержательным результатам
Концепция истории русской государственности, развиваемая И.Я. Фрояновым и его школой, ставит вопрос об общинном государстве в Средневековой Руси, основанном не на антагонизме, а на определенном единстве княжеских и общинных институтов в форме княжеско-вечевой власти в городских волостях или городах-государствах. Дальнейшее развитие этой концепции поможет прийти к новым интересным результатам и уточнить общую картину социально-политического развития Древней и Средневековой Руси.
К числу наиболее важных результатов, достигнутых при изучении Псковской судной грамоты, в настоящее время относится определение места ее социально-экономических и правовых реалий в общем контексте истории Средневековой России. Как и в других странах Европы, генеральной линией социально-политического развития России в Средние века был переход от свободной общины к феодальной вотчине. Этот переход, растянувшийся на несколько столетий и далеко не однозначный по своему содержанию, характеру и формам, проявился и в категориях Псковской судной грамоты.
Общество, рисуемое Грамотой — это общество по преимуществу свободных людей, членов городской вечевой общины. Как и во времена Русской Правды, отношения свободы преобладают над отношениями зависимости, однако в отличие от Правды социальная дифференциация выражена заметно сильнее. Хотя признаки разложения городской общины отразились в Грамоте гораздо слабее, чем в памятниках Великого Новгорода. Господин Псков идет в принципе по тому же пути, что и его «брат старейший». Другого пути не существует. При всех своих индивидуальных особенностях, Псковская городская община с необходимостью расслаивается, и вечевой город (как на Руси, так и в Европе) оказывается, подобно сказочному витязю, на распутье трех дорог — к боярской олигархии, к захвату чужеземцами или к включению в единое государство своего народа.
Судьба была милостива к древним русским городам. Они не попали ни в руки мелких местных князьков, как города Италии, ни под власть чужеземного короля, как города Фландрии. Влившись в возрожденное Российское государство, они сохранили свою веру, свой язык, свою культуру. Эта культура, одним из ярких памятников которой является Псковская судная грамота, — органическая часть наследия, доставшегося нам, сегодняшним гражданам России, от наших предков и составляющего основу нашего национального и государственного самосознания.
Этот памятник — один из замечательнейших после Русской Правды, но, к сожалению, он дошел до нас только в одном списке и то с большими пропусками, так что цельного представления о нем мы не можем составить. Псковская грамота представляет последующую за Русской Правдой ступень в развитии русского законодательства Хотя в ней есть много узаконений, указывающих на сходство ее с Русской Правдой, но тем не менее между этими двумя памятниками видна уже значительная разница. Время появления Псковской грамоты определить с точностью невозможно.
В заглавии ее сказано, что она была написана на Псковском общем вече в 1397 г. «по благословению попов всех пяти соборов и священноиноков и дьяконов и всего божьего священства». Но здесь год появления грамоты, очевидно, показан неверно. Известно, что в 1397 г. в Пскове было не пять, а только четыре собора. Псковские соборы имели значение церковно-политическое; в Пскове не было архиерея, а только его наместник, не пользовавшийся никаким значением, — поэтому Псковское духовенство нуждалось в единении, для чего и явились соборы.
Несколько церквей составляли собор — церковную общину, имевшую свое управление и своих представителей в лице старост, избираемых как из духовных, так и из светских лиц; так, до XV в. было утверждено четыре собора. Появление же пятого Псковского собора относится уже к XV в., именно к 1462 г.; поэтому и время появления Псковской грамоты никак нельзя отнести к 1397 г., как сказано в ее заглавии, а необходимо предположить, что она появилась не раньше 1462 г. или 1463 г.
Из самой Псковской грамоты видно, что она есть не что иное, как только окончательная редакция узаконений, изданных в разнос время Псковскими князьями; так, в заглавии ее сказано: «Сия грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты, из княж Костянтиновы грамоты, и из всех приписков Псковских пошлин (обычаев)».