Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 2
После Октябрьского переворота 1917 г. по отношению к судебной системе возобладал утилитарный подход. Суды стали рассматривать в качестве составного элемента единой административной машины. Давая определение суду, В.И.Ленин писал: «Это орган привлечения именно бедноты поголовно к государственному управлению, орган власти пролетариата и беднейшего крестьянства, орудие воспитания к дисциплине». С этого момента полностью исчезает даже фасадная самостоятельность судебной системы, она превращается в заурядное «принудительное учреждение государственного аппарата», орган «классового насилия и господства».
Некоторые идеологи того времени к разновидности суда относили даже ничем не урегулированную расправу толпы над классово-неугодными лицами. Позже они сожалели, что «с отступлением к нэпу пришлось и народный суд снабдить законами». Для них суд в лучшем случае был устройством для «розничного отпуска гражданам права и справедливости».
Потешаясь над ролью суда в буржуазном обществе, такие как П. Стучка не могли понять, для чего это демократы дошли до того, что изобрели особый административный суд для наблюдения за законностью действий исполнительной власти. Не понимая истинной сути правосудия, П. Стучка поспешил расценить это как обычное буржуазное лицемерие. Дескать «Советская власть до сих пор правильно уклонялась от позаимствования этого органа». Образцом же контроля за органами исполнительной власти он видел в РКИ и ЦКК, радуясь, что этот «более гибкий аппарат» действует «не столько по букве закона сколько по революционной целесообразности». Сохранение суда в коммунистическом обществе расценивалось не более чем «праздные разговоры».
Вполне естественно, что такой подход к определению функций суда в настоящее время вызывает критику со стороны сторонников некой особенной и даже божественной природы судебной власти.
Некоторым особенно не нравится высказывание А.Я. Вышинского о том, что «суд во всяком государстве есть орган управления, основной задачей которого является проведение политики господствующего класса по укреплению и защите основ его политического и экономического господства». Естественно, что судебная власть, как, впрочем, и иные ветви в целом единой государственной власти, обладает определенной спецификой, что и было отмечено основателями концепции разделения властей Д. Локком. Ш.Л. Монтескье и Ж-Ж. Руссо. Но в то же время это отнюдь не означает, что осуществление судебной власти в государстве должно идти вразрез с текущей государственной политикой.
Подчиненность всех государственных органов единым политическим целям явление сталь же закономерное, как и организация государственного управления вообще. Отрицание участия судебной власти в государственном управлении, пусть и в весьма специфической форме, противоречит не только здравому смыслу, но и действующему законодательству, в силу которого суды обязаны строго выполнять все возложенные на них функции, в том числе и социально-экономического и политического характера.
Однако, к сожалению, нашей истории известны и отрицательные примеры в определении функциональной сущности структур судебной власти. Так, в начале 1920-х годов Н.В. Крыленко утверждал, что «суды — есть не более чем упорядоченная форма расправы», причем по свой сути это всего лишь «одно из самых утонченных, наиболее совершенных и в то же время замаскированных средств охраны порядка».
По идеологическим причинам не стремились раскрыть сущности судебной власти и в более позднее время. Поэтому в учебниках по судоустройству, как правило, содержались дефиниции типа: «Советский суд является органом государства, осуществляющим правосудие и применяющим предусмотренные законом меры в отношении тех, кто преступает нормы закона мешает жить и работать советским людям, наносит ущерб обществу и государству».
Другие авторы того времени утверждали, что «суд — орган правосудия, призванный обеспечить строжайшее проведение дисциплины и самодисциплины трудящихся», поскольку он «способствует повышению правосознания советских людей, укреплению государственной дисциплины, предупреждению и искоренению правонарушений». Получается, что в тот период правосудие в значительной степени подменялось пресечением правонарушений, в лучшем случае воспитанием граждан.
Как показали проведенные авторами социологические исследования о роли суда в жизни российского общества многими нашими современниками суд и до сих пор воспринимается как карательный орган (88% опрошенных). При этом большинство респондентов обосновывают подобный вывод тем, что суды все еще являются составной частью государственной репрессивной машины (85% опрошенных).
Начало демократических перемен в жизни российского общества было ознаменовано попыткой наполнить судебную деятельность новым содержанием. В учебниках по судоустройству стали писать, что суд превратился в «орган, призванный защитить установленный Конституцией общественный и государственный строй, права и законные интересы граждан, предприятий, учреждений и организаций».
Воспитательная функция суда большинством авторов относится к разряду второстепенных. Несмотря на то, что отношение к суду как к органу воспитания правосознания всегда было присуще большинству российских ученых-юристов, данный вид судебной деятельности отдельными представителями отечественной юридической науки почему-то принимается в штыки. По их мнению, постепенно должно возобладать нейтральное отношение к суду как «средству разрешения споров о праве и устранения юридических неопределенностей».
Хотя понятия «суд» и «судебная система» тесно связаны с таким понятием, как «правосудие», отношение к этому виду государственной деятельности также неоднократно менялось. Например. Б.Н. Чичерин по этому поводу писал, что правосудие — «воздаяние каждому должного на основании закона». Чуть позже, рассуждая на эту тему, Н.Н. Полянский утверждал, что «уголовное правосудие имеет своей целью защиту власти и объективного порядка путем репрессии, которая следует за обвинительным приговором».
В советский период времени правосудие представлялось либо как «особый вид применения закона», либо как форма государственной деятельности, имеющая в своей основе правоприменительную юрисдикционную составляющую. В таких случаях правы были те критики, которые указывали, что «норма права и закон не равнозначны, а уж тем более не синонимы. Если исходить из лингвистического смысла термина "правосудие", то это — деятельность суда, направленная на применение права. В то же время суд применяет не само право, а лишь его норму. В лучшем случае суд может применить ее по аналогии, даст закону казуальное толкование».