Судебная власть: понятие, сущностные характеристики
Если под «судебной властью» понимать только власть суда — конкретного государственного учреждения, а любой суд как элемент государственного аппарата определенной властью, безусловно, обладает, то понятие «власть суда» легко спутать с понятием «судебная власть». Хотя понятия «власть суда» и «судебная власть» так же разительно отличаются друг от друга как понятия «кровь с молоком» и «молоко с кровью».
Действующее российское законодательство не даст прямого ответа на вопрос, что такое «судебная власть». Большинство ученых к определению понятия «судебная власть» пытается подойти через уяснение таких давно устоявшихся категорий, как «суд», «правосудие», «судебная система» и т.п. Вместе с тем содержание этих институтов в течение последнего столетия трактовалось совсем неоднозначно, а имеющиеся на этот счет в научной литературе определения четкостью никогда не отличались.
Так, в начале XX в. известный русский процессуалист И.Я. Фойницкий писал: «Суд — это беспристрастный посредник в споре между двумя заинтересованными лицами (сторонами)». При этом он подчеркивал, что суд «служит не частным интересам отдельных лиц, отдельных общественных кружков или отдельных ведомств, а общим государственным интересам правосудия», «все судебные решения постановляются именем государства», поэтому «в современном государственном строе суд — есть функция государственной власти». Как видим, даже именитые авторы в тот период времени не проводили четкой границы между понятиями «суд», «правосудие», «функция правосудия».
Однако, несмотря на кажущуюся функциональную схожесть, различия между этими категориями существенны, так как наличие суда (имеются в виду учреждения) в государственном устройстве всего лишь предпосылка к тому, что правосудие как одна из разновидностей государственной деятельности будет осуществляться в рамках судебной функции государства. Иными словами, изначально мы имеем как бы исходную материально» правовую субстанцию «суд», овеществленную в конкретных органах государственной власти — судах, и производную от этого процессуально-правовую субстанцию материального характера «правосудие» как одну из многих форм государственного регулирования общественных отношений.
Современник И.Я. Фойницкого — другой выдающийся русский теоретик процесса С.И. Викторский к определению сути судебной власти подходил гораздо смелее. Недаром в его книге «Русский уголовный процесс» проблемам судоустройства отведен целый раздел, а первый параграф «Судебная власть и ее отличительные черты» начинается с конкретизации места судебной власти в государственном устройстве.
Однако, хотя «власть судебная наряду с законодательной и правительствующей является составной частью того, на что распадается власть верховная», по мнению автора, оказывается, что она все же «подзаконна, так как ее задача — применение закона в каждом отдельном случае нарушения благ и интересов, защищаемых государством, и притом — в указанном законом порядке».
Более того, С.И. Викторский не исключает наличие особого судебного верховенства высшей власти по отношению к судебной власти, действующей ее именем и ей подчиненной.
Это, по его мнению, выражается в следующем:
- праве помилования;
- утверждении законов, касающихся судопроизводства и судоустройства;
- назначении судей непосредственно верховной властью;
- праве высшего надзора за деятельностью судебных мест.
Отмстим, что С.И. Викторский рассматривает судебную власть не как равноценную и совершенно независимую в принятии отдельных решений равновеликую ветвь государственной власти, а как некую форму делегирования монаршей милости в принятии решений народу и организованным определенным образом чиновникам. По этой причине С.И. Викторский не утруждает себя определением судебной власти как самостоятельной властной категории, а ограничивается перечислением ее отличительных черт.
Несмотря на то что автор постоянно подчеркивает социальную значимость и независимость судебных властей в деле управления судебными установлениями, читателю понятно, что они в данном случае не более чем возведенная в закон «монаршая валя», как свидетельствует история, порой граничащая с произволом.
Подобные суждения о сущности судебной власти среди современников С.И. Викторского в те времена были весьма распространены. Например, Н.А. Захаров писал, что «вопрос о судебной власти нам достаточно ясен, а поэтому он не может давать оснований к особым толкованиям, ибо ее главой повсюду считается монарх, осуществляющий судебную власть через специальные учреждения в установленном законом порядке».
Как видим, многие авторы, творившие в России в начале прошлого века, еще не догадывались о том, что источником судебной власти (равно как и прочих видов государственной власти) является не монарх, а подвластный ему народ, поэтому легко смешивали судебную власть с судебной функцией монарха и отдельных государственных учреждений. Чтобы убедиться в том, что это было действительно так, процитируем еще несколько фраз из книги Н.А. Захарова. «На практике до Петра Великого судебная класть не отделялась от общих функций монарха, и лишь последний стал энергично отделять от себя функции исполнения судебных обязанностей».
Далее Н.А. Захаровым высказываются суждения о том, что записи, в частности, «в ст. 178 Учреждения министерств, о том. что судебная власть в России во всем ее пространстве принадлежит Сенату и местам судебным», а равно и «Датской конституции от 5 июня 1849 года о том, что судебная власть принадлежит судебным учреждениям», в корне неверны, поскольку «власть судебная осуществляется от имени Государя Императора установленными законом судами», то есть, говоря иными словами, право юрисдикции судов основано на делегации отдельных властных функций его Верховной властью.
Таким образом, положение Государя Императора, выработанное постепенно практикой, подобно положению западноевропейских монархов, освобождает его от участия во всех сложностях судопроизводства и представляет ему существенные прерогативы Верховной власти: право верховного надзора за судебной деятельностью и право помилования. Считалось, что «право помилования составляет общую прерогативу главы государства: ею пользуются как наследственные монархи, так иногда и президенты республик».
Однако в целом ряде случаев процессуалисты начала XX в. на роль судебной власти в организации общества смотрели гораздо шире, поскольку к функциям суда относили не только разрешение уголовных и гражданских дел от имени государства, но также и необходимость охраны прав и свобод граждан», что, по их мнению, было совершенно немыслимо без обоюдной ответственности государства и личности. По этому поводу С.И. Викторский писал: «Еще одним видом внешней независимости судебной власти... является ее самостоятельность по ограждению личности против разного рода посягательств на ее свободу. Чем более развито в гражданах чувство личного достоинства, чем более завоевано ими политической свободы и чем более совершенен политический строй самого государства, тем шире и тверже и права, предоставленные судебной власти для ограждения личной свободы от посягательства на нее».