Суд, судебная власть: генезис и эволюция - страница 3
Составители вышедшего в 2003 г. шеститомника «Судебная власть в России: история, документы», опираясь на дошедшие до наших дней источники, считают, что точно установленной даты зарождения суда в России не существует. Тем не менее, они полагают, что его появление связано с принятием на Руси христианства, а некоторые исторические памятники позволяют датировать начало истории российского суда первым десятилетием XI в.
Впервые слово «суд» упоминается в Уставе Владимира Святославовича — Князя Новгородского и Киевского «О десятинах, судах и людях церковных», провозглашенном спустя полтора десятка лет после принятия христианства. Точных данных о дате появления Устава нет, однако авторы пособия считают, что по содержанию он может быть отнесен к первым годам XI в. Кроме того, авторы утверждают, что сведения о праве и суде содержатся в «Повести временных лет» при описании договоров, заключенных между Русью и Византией в 911.
944 и 971 гг. Все вышеприведенные рассуждения позволили им посвятить свой труд 1000-летию судебной власти в России.
Аналогичной позиции придерживалась и историография советского периода. Например, М.А. Чельцов-Бебутов в своем широко известном труде «Курс советского уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах» писал: «Сопоставление норм договоров Руси с Византией и летописных рассказов позволяет сделать вывод о том, что в X (а может быть, и в IX веке) уже существовал суд как орган государственной власти.
Он не был, конечно, отделен от административных органов. Это был суд либо самого князя, о чем постоянно указывают светские и церковные источники, либо суд поставленных князем судей — его тиунов, заменявших его, или посадников, «Княж двор» как место суда — обычное наименование в источниках. «Управление и суд составляли в древнее время доходную статью правителей».
Точных сведений об организации и порядке деятельности этого суда нет. Отрывочные известия из летописей позволяют, однако, сделать вывод о том, что, как и в других раннефеодальных государствах, князья часто осуществляли суд совместно со своими боярами. Источники подчеркивают, что «судебная функция являлась одной из главных обязанностей княжеской власти, что князь лично должен был осуществлять суд и отвечать за неправильные действия поставленных им для суда тиунов».
Впрочем, как отмечал А. Романович-Славатинский: «Не только в княжеский, но и в царский период нашей истории государи участвовали непосредственно и лично в отправлении правосудия». Хотя затем он был вынужден признать, что «цари уже не могли принимать так часто непосредственного участия в отправлении суда, как князья, для которых это была обычная функция».
О важной роли суда в русском обществе в Средние века убедительно свидетельствует высказывание известного исследователя государственных институтов Древней России — Н. Дювернуа. Ссылаясь на барона Розенкампфа («Обозрение Кормчей книги в историческом виде») и «Историю судебных институтов» Ф.М. Дмитриева, он утверждал, что наш суд в те годы был весьма «деятельной силой, которая не только давала движение и жизнь праву, но по свой продуктивности не уступал законодателю».
Однако если не принимать частное за общее, то организационное выделение судов из недр самых различных структур административной власти в России по сравнению с другими странами началось сравнительно поздно — во времена Петра Великого. Именно он «энергично стал отклонять от себя функции исполнения судебных обязанностей». Дореволюционные исследователи русской истории того периода А. Алексеев и А. Градовский выделали две причины, побудившие первого российского императора принять судьбоносное для отечественного правосудия решение.
Впрочем, об одной из них прямо говорится в Указе 1718 г. самого Петра Великого. Государь писал: «Он одна персона есть и та толикими воинскими и прочими несметными трудами объята».
В качестве другой причины А. Алексеев и А. Градовский называют уже сложившееся тогда мнение, что «в интересах беспристрастного и равномерного отправления правосудия, оно не только может, но и должно быть поручено подчиненным, то есть подзаконным органам, другими словами, таким органам не предоставлено полномочий действовать свободно и по своему усмотрению и функции которых сводятся только к применению законов».
Преобразования судебной системы, начатые в начале XVII в., свое завершение получили спустя лишь полтора столетия — в период царствования Александра II. В ходе проводимой им судебной реформы в стране впервые удаюсь создать относительно самостоятельную и независимую от большинства органов административной власти и, что немаловажно для общества, только что покинувшего эпоху феодализма, внесословную судебную систему. В законодательных актах государя появился термин «судебная власть». Согласно Учреждению судебных установлений от 20 ноября 1864 г. она принадлежала: Мировым судьям. Съездам мировых судей. Окружным судам. Судебным Палатам и Правительствующему Сенату в качестве верховного кассационного суда.
Однако реальная власть, в том числе и «судебная», в государстве Российском по-прежнему всецело была сосредоточена в руках императора Примечательно, что современники в этом нисколько и не сомневались. Так, НА. Захаров, исследуя проблему власти в России, будучи совершенно уверенным в истинности им сказанного, в 1912 г. записал: «Главой судебной власти повсюду считается монарх, осуществляющий ее через специальные учреждения и в установленном законом порядке».
«Отсутствие формального определения главенства Верховной власти (то есть императора) в области суда и кажущееся предоставление последнего Сенату, — по Н.А. Захарову, — не исключало, в сущности, судебной власти из общей власти монарха». Он принимал законы, назначал и увольнял судей, «высочайше утверждал» смертные приговоры, а работавшие в тисках жесткого нормативизма суды функцией полноценного нормоконтроля никогда не обладали. Не было у них и прерогатив по защите интересов человека и гражданина от произвола большинства структур административной власти.
Что касается введения в законодательный оборот термина «судебная власть», то это не свидетельство признания таковой самостоятельной и независимой, а лишь дань моде: наряду с «судебной» согласно нормативным актам того времени в стране успешно функционировали «полицейская», «земская» и прочие виды «власти». «Власть судебная» в те годы — не более чем полномочия конкретных лиц или государственных органов по разрешению дел в рамках очерченного императором- самодержцем правового поля.
Обратим внимание, что «самостоятельность» и «независимость» суда, а тем более судебной власти — категории весьма сложные. На заре цивилизации монарх, лично осуществляющий правосудие свой милостью, безусловно, был и самостоятелен, и независим. Означает ли сказанное, что правосудие в данной стране отличалось самостоятельностью и независимостью? Представляется, что утвердительный ответ на данный вопрос неверен.
С другой стороны, имеются достаточные основания утверждать, что для деятельности основной массы судей в любом государстве по подавляющему большинству дел характерны и самостоятельность, и независимость, поскольку предметом их разбирательства сравнительно редко бывают конфликты, имеющие более или менее важное общественное значение.
Иными словами, если лицо, например, осуждается за убийство, то при наличии соответствующих доказательств дело о таком преступлении с равным качеством будет рассмотрено как в демократическом, так и тоталитарном государстве. В то же время наличие самостоятельной и независимой судебной власти само по себе не гарантирует, что суд будет таковым при рассмотрении всех без исключения дел даже в демократическом обществе.