Суд, судебная власть: генезис и эволюция - страница 2
Остановимся на вопросе: что отличает самостоятельный род (ветвь) власти от системы государственных органов, осуществляющих единую функцию и имеющих самостоятельную сферу деятельности?
Трансформация суда в самостоятельную и независимую властную структуру обусловлена ни закреплением концепции разделения властей в конституции, ни финансовой самостоятельностью судебной системы, ни наличием хорошо подготовленного судейского корпуса, члены которого свято верят в то, что разрешение всех социальных конфликтов исключительная прерогатива судов. Перечисленные факторы — не более чем предпосылки для того, чтобы они стали носителями самостоятельной и независимой судебной власти.
Суть всякой власти, в том числе и судебной, в ее коммуникативных возможностях, которые реализуются исключительно в процессе судебно-властных отношений, последние в анализируемом нами случае неизбежно приобретают еще и характер правоотношения между соответствующими субъектами. Следовательно, возникновению судебно-властного правоотношения должно предшествовать формирование необходимой совокупности субъектов, которые среди прочих вариантов разрешения конфликтных ситуаций свое предпочтение отдают судебному способу.
Выбор в пользу судебного способа разрешения конфликтов предполагает наличие следующих базовых составляющих в системе общества.
1. Наличие высокого уровня правосознания у большинства членов общества.
2. Отсутствие в нем непримиримых противоречий по вопросам социального, экономического и государственного устройства, поскольку возможности суда в данном случае весьма ограничены.
3. В обществе должна существовать совокупность элит, которые в своих притязаниях согласны довольствовать правилами судопроизводства.
Понятия «суд», «судебный способ разрешения конфликтов, споров», «правосудие», «судопроизводство» понятию «судебная власть» далеко не тождественны.
«В древности правосудие осуществлялось фараонами, царями, королями, императорами. Судебные решения не только выносились их именем, но и сами они лично разрешали наиболее важные дела, были надзорной инстанцией для подчиненных им в административном порядке судей. Следовательно, суд был лишь инструментом в руках самодержавных правителей, которым наряду с правосудием принадлежала законодательная и исполнительная власть».
Иными словами, правосудие, то есть разрешение конфликтных ситуаций на основе норм права, осуществляемое специально уполномоченными на то органами, хотя и возникло одновременно с государством и правом, но с момента их зарождения пройдет не одно тысячелетие, пока суды сначала обособятся от структур исполнительной власти организационно, а затем образуют сравнительно самостоятельные системы, которые постепенно выйдут из зоны сплошного административного контроля.
Чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать ряд исторических памятников. Например. Менахем Элон, цитируя Тору (Второзаконие), Агаду и Галаху, пишет, что «у царя обширные полномочия в области законодательства судебной и исполнительной власти. Полномочия эти касаются не только налогового обложения и вопросов экономики, связанных с этим интересов государства (например, мобилизацией людей, скота и другого имущества для военных целей и нужд государства или потребностей царского двора), но и уголовного права.
Царю разрешалось в некоторых вопросах законодательства и судебной практики выходить за рамки Галахи. Так, царь мог потребовать осудить убийцу к смертной казни, хотя по формальным причинам (дефекты следствия, сомнительность свидетельских показаний и т.д.) этого нельзя было сделать судьям.
Судья находился в гораздо большей зависимости от законов Торы, чем царь, последний в библейском наставлении только предупрежден, что он не в праве отклоняться от них более чем это позволяет Всевышний. Судья в подобных предупреждениях не нуждается, так как возможности его ограничены законами Торы, поэтому царский суд приходил на выручку, когда нужно были учесть веление времени и нужды общества».
Аналогичное положение мы наблюдаем и в средневековой Европе. Так, согласно городским и графским статутам, судебным протоколам в средневековом Провансе (XIII—XIV вв.), в котором, подчеркнем особо, правовая и судебная деятельность были основаны на римском праве по Дигестам, «судьи, как и прочие куриалы, были подчинены консулу (ректору), но наряду с клавирами- казначеями выделены в число главных помощников городского правителя и имели самое высокое жалование среди высших должностных лиц города.
Судьи были обязаны являться по первому зову правителя, давать ему правильные советы (consilium rcctum) и никогда не принимать решений против правителей. Роль последних в судебных делах не определялась статутами четко и однозначно и не я клялась одинаковой и неизменной в разных городах Прованса. Например, в Арле в XII в. консул не только признавался верховным судьей, но и мог исполнять рядовые судебные функции. В XIII в. во всех крупных и значительных городах непосредственная судебная деятельность была сосредоточена в курии, а правитель сохранял за собой высшее право "казнить и миловать".
Статуты давали гражданам право на "апелляцию и аудиенцию" у правителя, который был обязан действовать, если обвиняемый не соглашался с решением суда и доказывал свою невиновность. В ряде случаев только правителю разрешалось "лично задержать" виновного, например, злостного должника, при его неповиновении куриалам, и изгнать нарушителя из города».
В средневековом Провансе (XIV—XV вв.) королевская власть вмешивается в процесс как по апелляциям и петициям, так и по собственной инициативе, а столетие спустя шведские короли рассматривали суды как средство укрепления своего авторитета.
В авторитарных государствах данный процесс обособления суда как самостоятельной и независимой властной структуры, по сути своей, замирает. Хотя суд как учреждение имеется практически в каждом современном государстве, существует еще немало стран, в которых его становление как института власти, занимающегося разрешением конфликтных ситуаций, по-прежнему далеко от завершения, поскольку не все функции, составляющее обязательную компетенцию суда, ему переданы.
С другой стороны, передача верховным правителем компетенции по разрешению конфликтов посредникам — судьям неизбежно ведет к тому, что судебная власть монарха становится формальной, а на ее место приходит фактическое полновластие бюрократии. В то же время образование более или менее стабильного судейского сословия — первый шаг к судебной самостоятельности. С.А. Котляровский правильно указывал, что «се зародыши пережили абсолютистско-бюрократическое государство и более или менее широко развились в государстве конституционном».
Поскольку для Древнего мира? Темных и Средних веков, в значительной степени и для периодов Нового, а то и Новейшего времени характерно разделение общества на сословия, то неудивительно, что большинство населения государств доступа к суду в классическом понимании смысла этого слова было лишено. В судебном порядке споры могли разрешаться исключительно между теми субъектами конфликтов, которые в полной мере обладали качествами самодостаточности для такого рода процедур, являлись полноценными субъектами права
Особый интерес представляет исследование О.И. Тогоевой. установившей, что появлению светского суда в Европе в XIV—XV вв. сопутствовали определенные сложности. Раннему Средневековью был известен Божий, обвинительный суд (accusatio), когда в основу приговора ставились не выводы конкретных судей, а результаты ордалии — провидения Божьего. Светские судьи получили реальную власть только с момента появления инквизиционного процесса (inquisitio).
Переход от «accusation» к «inquisition», например во Франции, происходил весьма болезненно. Многие юристы того времени не понимали новой процедуры, называли ее «глупой». В этой ситуации представителям светской судебной власти стоило больших усилий убедить народ в том, что суд земной — не просто тоже суд, но суд «par excellence». Чтобы донести эту мысль до народа, использовались самые различные способы, в первую очередь открытость судебных заседаний, чтобы зрители могли сами наблюдать за тем, как вершится правосудие.
Во-вторых, введение института обязательного признания обвиняемого привело к тому, что его слова о виновности слышали все присутствовавшие на процессе. Нет основания спорить с тем, что в этом было более от желаемого, чем от действительного, а потому и в значительной степени фиктивного.
На Руси «судебную функцию выполняли: в центре — князья единолично или с боярами; от имени князя отдельные бояре или высшие представители его администрации; на местах — посадники (наместники) в городах и волостели в сельской местности». Имелись в окружении князей и «специальные должностные лица, помогавшие осуществлению княжеского правосудия: "вирник", "мешальник", "мечник", "емец" и "ябетник"».
Обе вышеприведенные цитаты взяты из труда В.И. Власова «Судебная власть в России». Он считает, что суд в нашем Отечестве — ровесник «Русской правде», которую Ярослав Мудрый (978—1054) в 1019 г. дал Новгороду. Свою точку зрения автор обосновывает тем, что «в Русской правде содержались судоустройственные элементы и исходящая из обычаев и нравов того времени процедура судопроизводства».