Суд, судебная власть: генезис и эволюция
Способность к саморегуляции является важной социальной составляющей, свидетельствующей об уровне развития конкретного общества. Оптимальной является ситуация, когда максимальное количество возникающих споров урегулируется без применения мер государственного воздействия, которое является внешним по отношение к сторонам конфликта. Если же при разрешении той или иной спорной ситуации собственных стабилизирующих ресурсов все же недостаточно, то члены социального образования вправе в установленном законом порядке инициировать внешнее управляющее воздействие государства на вышедший из-под контроля гражданских институтов объем отношений.
Более того, действующее законодательство в развитых странах всегда конструируется таким образом, чтобы заинтересованные в рассмотрении спора с привлечением независимого арбитра субъекты имели возможность реального выбора между различными структурами государственной власти (в России, например, прокурором, районной администрацией, судом и третейским судом).
Общеизвестно, что одной из важнейших форм государственного управления, призванных разрешать социальные конфликты на основе норм права, является правосудие. Однако суды как государственные органы и судебная власть прошли в своем развитии значительную эволюцию.
Социальная и экономическая эффективность судебного способа разрешения конфликтов стала ясна человечеству достаточно рано, а его открытие постепенно привело к формированию в обществе специальной социальной подсистемы — судебной власти, основная функция которой согласно теории немецкого социолога и юриста Н. Лумана заключается в том, чтобы и государство, и субъекты правоотношений, опираясь на соответствующие формы коммуникации, имели реальную возможность предотвратить насильственное разрешение споров.
Предпосылок генезиса, а также факторов, влияющих на дальнейшую эволюцию суда и судебной власти, достаточно много. В целом они составляют достаточно сложную совокупность, каждый из компонентов которой обусловливаются конкретно-исторической ситуацией.
В этом контексте интересен вопрос: «Как, когда и при каких обстоятельствах произошло выделение, обособление, "отпочкование" судебного способа разрешения социальных конфликтов (иными словами, правосудия, судопроизводства) от прочих видов государственной деятельности и как судебное разрешение споров, осуществляемое самостоятельной и независимой судебной властью, соотносится с такими основными внутренними функциями государства, как правоустановительная, правореализаторская и право- обеспечительная»?
Поскольку правосудие действительно является одним из основных, важнейших направления, присущих государственной деятельности, то подавляющее большинство специалистов в области истории и теории государства и права, отвечая на первый вопрос, обычно сходятся на мысли о том, что правосудие — ровесник как государства, так и права.
Данный теоретический вывод является верным по следующим основаниям. Во-первых, судебное разбирательство в принципе невозможно без существования сколько-нибудь определенной правовой базы, именно ее наличие и побуждает стороны искать защиты у государства, в том числе и в суде, в случае нарушения какого-либо конкретного субъективного права. Действительно, нет права, не нужен и суд, а если нет суда, то нормально не может функционировать и право.
Во-вторых, положение, что суд является ровесником права и государства, достаточно основательно подтверждено дошедшими до нас историческими памятниками, согласно которым любая правовая система немыслима без государственного суда, института предназначенного для восстановления нарушенного права.
Обозначенная позиция относительно момента зарождения судебно-властных отношений зачастую подвергается критике. Можно даже сказать, что в отечественной науке сложились школы как «омоложения», так и «удревнения» судебной власти.
Некоторые ученые считают, что судебная власть сравнительно «молода», поскольку качественные характеристики «суда», существовавшего «на заре цивилизации», и «судебной власти», свойственной, например, США в третьем тысячелетии, несравнимы настолько, что говорить о существовании полноценных судебно-властных отношений на этапе возникновения государства и права бессмысленно. Судебная власть, по их мнению, порождение куда более поздних эпох правового и государственного строительства. В этой связи апологеты данной точки зрения появление судебной власти как самостоятельной властной силы датируют XVIII—XIX столетиями.
Причина подобного заблуждения состоит в том, что критики обозначенной выше позиции забывают, что «судебная власть (как, впрочем, и иные виды государственной власти) исторически изменчива: в процессе ее развития меняются типы ее организации в системе государственной власти, изменяется и тип осуществления судебной власти», в то время как ее базовые, сущностные характеристики неизменны на всем протяжении существования государства и права.
Что касается авторов, считающих, что судебный способ разрешения конфликтных ситуаций в обществе куда более древняя социальная категория, чем само государство, то занимаемая ими позиция обычно мотивируется тем, что разрешение споров специально созданным органом на основе общепризнанных правил поведения (например, советом старейшин племени), встречается у народов, еще не приобретших своей государственности.
Согласится с такими доводами нельзя, так как в данном случае сторонники «удревнения» понятия «суд» под судопроизводством понимают любую форму разрешения конфликтов независимым арбитром, а не конкретный орган государства, специально уполномоченный на разрешение пусть тех же самых споров, но уже от имени государства и на основе признанных им и обеспечиваемых им норм права.
Особо следует отметить гипотезу П.М. Баренбойма, развивающего идею о божественной природе судебной власти и обосновывающего мнение о том. что доктрина разделения властей насчитывает три тысячи лет: от Ветхого Завета до наших дней. В подтверждение своих взглядов ее автор приводит целый ряд аргументов, в том числе взятых из Библии, различных научных трактатов, в которых изложены соответствующие положения и выводы.
Заместитель председателя Верховного Суда Израиля Менахем Элон отмечает, что «идея суда, правосудия, справедливости красной нитью проходит через всю Тору, являясь частью веры».
Как видим, речь идет всего лишь о подмене понятий «право», «государственный суд» понятиями «религиозная мораль» и «религиозный суд». Никто и не отрицает рал и религии в умиротворении социальных конфликтов. Более того, в отдельные периоды истории на данном поприще она весьма успешно конкурировала с государством.
Тем не менее, очевидно и другое: поставив перед собою цель исследования судебной власти — элемента государства и только государства, нельзя подменять один предмет исследования другим, в данном конкретном случае религией, даже несмотря на то, что для кого-то она привлекательнее. Суда без государства не бывает — это аксиома!
Приняв за отправную точку рассуждений положение, что суд — ровесник и государства, и права, подчеркнем, что нельзя смешивать судебный способ разрешения социальных конфликтов, известный практически любому государственному образованию, с функционированием самостоятельной и независимой судебной власти.