Проблемы дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества

Уголовное законодательство Российской Федерации и зарубежных стран об ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества


В ч. 1 ст. 321 УК РФ преступление в виде дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, определено как «применение насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного, либо угроза применения насилия в отношении его с целью воспрепятствовать исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы». Часть 2 данной статьи предусматривает ответственность за то же деяние, если оно совершено «в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких», а ч. 3 в качестве квалифицирующих признаков выделяет организованную группу и насилие, опасное для жизни и здоровья. Указанные нормы закона содержатся в главе о преступлениях против порядка управления.

Характеристика дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, в системе преступлений против порядка управления будет неполной без ее сравнения с родственными преступлениями, ответственность за которые предусмотрена в уголовном законодательстве зарубежных стран. В первую очередь для сопоставительного анализа возьмем Уголовный кодекс ФРГ. Деяния, направленные на дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, относятся к числу преступлений против государственной власти, которые содержатся в шестом разделе Особенной части УК ФРГ «Сопротивление государственной власти», и включают в себя публичный призыв к совершению преступных деяний, сопротивление служащему отдела исполнения наказаний, лицам, приравненным к служащим отдела исполнения наказаний, освобождение и мятеж заключенных. Параграф 113 «Сопротивление служащему отдела исполнения наказаний» гласит:

«(1) Кто при проведении должностным лицом или солдатом бундесвера действий, связанных с выполнением служебных обязанностей по исполнению законов, правовых предписаний, приговоров, решений или распоряжений суда, оказывает сопротивление, используя силу или угрозу применения силы, или нападет на соответствующее должностное лицо или солдата бундесвера, тот наказывается лишением свободы на срок до двух лет или денежным штрафом.

(2) В особо тяжких случаях наказанием является лишение свободы на срок от шести месяцев до пяти лет. Особо тяжкий случай, как правило, имеет место: 1) если исполнитель или другой соучастник имеет при себе оружие с целью его применения при совершении деяния; 2) если лицо, совершая деяние, применяет при этом насилие, в результате чего для должностного лица или солдата бундесвера, исполняющего наказание, создается опасность смерти или тяжкого телесного повреждения.

(3) Деяние не наказывается по данной норме, если соответствующее служебное действие не является правомерным. Это правило распространяется также и на те случаи, когда лицо ошибочно предполагает, что соответствующее служебное действие не является правомерны м.

(4) Если лицо при совершении деяния ошибочно предполагает, что служебное действие не является правомерным, и может избежать соответствующей ошибки, то суд может по своему усмотрению смягчить наказание или при незначительности вины отказаться от наказания вообще. Если лицо не может избежать ошибки, и при данных обстоятельствах нельзя было допустить обжалования соответствующего служебного действия, то деяние не является наказуемым по данной правовой норме; если лицо потребовало это, то суд может по своему усмотрению смягчить наказание или отказаться от наказания поданной правовой норме вообще».

Отсылочная норма к § 113 содержится в § 114 «Сопротивление лицам, приравненным к служащим отдела исполнения наказаний»:

«(1) К служебным действиям должностных лиц по смыслу § 113 приравниваются действия лиц, имеющих права и исполняющих обязанности служащих полиции по исполнению наказания или являющихся вспомогательными чиновниками прокуратуры, не являясь при этом должностными лицами.

(2) § 113 действует соответственно для охраны лиц, которым предписывалось оказывать поддержку при проведении служебного действия».

Как видно из текста статей УК ФРГ. предусматривающих наказание за сопротивление представителям государственной власти, построение диспозиций, определение уголовно-правовых санкций, круг потерпевших существенно отличаются от норм УК РФ, устанавливающих ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, хотя многие элементы составов очень похожи. Прежде всего, название шестого раздела УК ФРГ «Сопротивление государственной власти» отлично от наименования гл. 32 УК РФ «Преступления против порядка управления» и в качестве видового объекта преступных посягательств определяет законную деятельность органов государственной власти и их представителей (должностных лиц, солдат бундесвера, служащих полиции, вспомогательных чиновников прокуратуры, не являющихся должностными лицами), тогда как в УК РФ этот объект преступных посягательств определен в гл. 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления». С объективной стороны все преступления раздела шестого УК ФРГ совершаются только путем активных действий, непосредственно направленных на причинение вреда потерпевшему (сопротивление с использованием силы или угрозой его применения, применение насилия, при котором создается опасность смерти или тяжкого телесного повреждения), а с субъективной — с прямым умыслом1Подробнее см.: Малгишевский А.Л. Уголовное право зарубежных государств. М., 1998. С. 56-64..

Специфическое условие освобождения от наказания за деяние, предусмотренное § 113 УК ФРГ, содержится в его третьей части: «(3) Деяние не наказывается по данной норме, если соответствующее служебное действие не является правомерным».

УК ФРГ содержит и другие нормы, устанавливающие ответственность за дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Например, § 121 УК ФРГ предусматривает ответственность за мятеж заключенных:

«(1) Заключенные, которые собираются вместе и, вооружившись: 1) принуждают служащего учреждения, другое должностное лицо или лицо, осуществляющее надзор за заключенными, их социальное обслуживание или проводящее следствие, либо нападают на указанных лиц, 2) организуют, используя насилие, побег, или 3) оказывают содействие для организации побега одному из мятежников или другому заключенному, наказываются лишением свободы на срок от грех до пяти лет.

(2) Покушение наказуемо.

(3) В особо тяжких случаях мятеж заключенных наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до десяти лет. Особо тяжкий случай, как правило, имеет место, если исполнитель или другой соучастник: I) имеют при себе огнестрельное оружие, 2) имеют при себе другой вид оружия для того, чтобы использовать его при совершении деяния, или 3) вследствие насильственных действий ставит другое лицо в опасность причинения ему смерти или нанесения тяжкого телесного повреждения.

(4) Заключенными по смыслу абз. 1-3 являются также лица, подвергшиеся превентивному заключению».

Как видим, законодатель ФРГ в отличие от отечественного не стал включать в круг потерпевших от насильственных действий самих заключенных, а четко определил, что наказуемы преступные действия против служащего учреждения, другого должностного лица или лица, осуществляющего надзор за заключенными, их социальное обслуживание или проводящего следствие.

Для более яркого отображения исследуемой проблемы, на наш взгляд, целесообразно сравнить уголовное законодательство ФРГ с еще одним источником европейского уголовного права — Уголовным кодексом Франции, действующим с 1 марта 1994 г.2Подробнее см.: Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии. США. Франции. Германии, Японии): Сб. закон, материалов / Под ред. И.Д. Козочкина. М.. 1998. С. 188-192. В 1992 г. были утверждены пять законов, каждый из которых соответствовал составным частям кодекса — книгам3См.: Крылова Н.Е. Основные черты Уголовного кодекса Франции. М., 1996..

Интересующие нас составы преступлений содержатся в четвертой книге, а именно в главе III «О посягательствах на государственную власть, совершенных частными лицами» разд. 3 «О посягательствах на государственную власть». Законодатель в названиях раздела и главы использовал термин «посягательство», применяемый и в УК РФ, но при этом он охватил широкий круг преступных деяний. В ст. 433-3 из отд. 2 УК Франции «Об актах запугивания, совершенных в отношении лиц, состоящих на государственной службе» предусматривается суровая ответственность (10 лет тюремного заключения и 1 000 000 франков штрафа) за «угрозы или насильственные действия или любой другой акт запугивания с целью добиться от лица, являющегося представителем государственной власти, выполняющего задание органов государственного аппарата или облеченного общественным избирательным мандатом, чтобы оно либо совершило или воздержалось от совершения какого-либо действия, предусмотренного его функциями, возложенным на него заданием или его мандатом, или облегчаемого его функциями, возложенным на него заданием или его мандатом, либо злоупотребило своим влиянием, действительным или мнимым, с тем чтобы добиться от государственной или административной власти должностей, подрядов или любого другого благоприятного решения».

В отд. 5 УК Франции «О неповиновении» говорится об ответственности за «оказание насильственного сопротивления лицу, которое является представителем государственной власти или выполняет задание органов государственного аппарата и действия которого при исполнении им своих обязанностей направлены на выполнение законов, приказов государственной власти, судебных решений или распоряжений суда». Определены квалифицирующие признаки неповиновения, существенно влияющие на меру наказания: «неповиновение, оказанное группой лиц, наказывается тюремным заключением на срок один год и штрафом в 100 тыс. франков»; «вооруженное неповиновение наказывается тремя годами тюремного заключения и штрафом в 300 тыс. франков»; «вооруженное неповиновение, оказанное группой лиц, наказывается семью годами тюремного заключения и штрафом в 700 000 франков».

Как видим, между УК ФРГ и УК Франции в части определения ответственности за действия, дезорганизующие деятельность учреждений, много общего. Например, они одинаково определяют в качестве видового объекта преступных посягательств на государственную власть законную деятельность органов государственной власти и их представителей, объективную сторону этих преступлений составляют активные действия, тогда как в соответствии со ст. 321 УК РФ ответственность наступает и за угрозу. В составах преступлений обязательно указывается на связь потерпевшего представителя государственной власти с выполнением возложенных на него функций и законных обязанностей, приказов государственной власти, а в ст. 321 УК РФ говорится лишь о служебной деятельности сотрудников исправительных учреждений4См.: Ефимов Ю.В., Щербаков А.В. Уголовно-правовые меры пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ). Псков. 2008. С. 14-15.. В приведенных положениях четвертой книги УК Франции не конкретизируется, о каком насилии идет речь, а говорится только о «насильственных действиях», «насильственном сопротивлении». Напротив, в УК РФ и УК ФРГ четко определен характер насилия: не опасное (опасное) для жизни или здоровья потерпевшего (ст. 321 УК РФ); создающее опасность смерти или тяжкого телесного повреждения (п. 2 абз. 2 § 113 УК ФРГ).

Необходимо отметить, что в уголовных кодексах РФ, ФРГ и Франции прослеживается одинаковый подход к установлению ответственности за причинение конкретного вреда жизни и здоровью лиц, в отношении которых направлены действия, связанные с дезорганизацией деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. По законодательству РФ, причинение смерти потерпевшему в ходе совершения такого преступления не охватывается понятием насилия, опасного для жизни и здоровья, и требует самостоятельной квалификации по соответствующей части ст. 105 УК РФ. Согласно УК ФРГ посягательство на жизнь представителя государственной власти также не предусмотрено в качестве отдельного состава преступления в разд. 6 «Сопротивление государственной власти» и является квалифицирующим составом преступных деяний против жизни.

В УК Франции законодатель четко разграничивает ответственность за посягательства на личность и преступления против государственной власти, предусматривая наказание в виде пожизненного заключения за умышленное убийство «магистрата, судьи, адвоката, какого-либо должностного лица системы правосудия или любого другого лица, являющегося представителем государственной власти или чиновником государственной службы, при исполнении или в связи с исполнением его обязанностей или возложенного на него задания, когда положение, занимаемое пострадавшим, очевидно или известно исполнителю». Таким образом, под посягательством на человеческую личность, в частности на личность перечисленных представителей государственной власти, законодатель понимает их умышленное убийство, совершенное в связи с исполнением ими специальных обязанностей.

Похожую позицию занимает законодатель Голландии, который предусмотрел в Уголовном кодексе четыре статьи, устанавливающие ответственность за применение физического насилия, вплоть до убийства, к публичному служащему в связи с выполнением им служебных обязанностей. Максимальный предел наказания увеличивается до 15 лет тюремного заключения при совершении преступления группой лиц (ч. 3 ст. 182 УК Голландии). Групповой способ совершения преступления, а также применение огнестрельного, холодного оружия либо иных предметов или парализующего средства признаются квалифицирующим признаком в УК Польши (ст. 223).

Уголовные кодексы Швейцарии и Швеции содержат нормы, устанавливающие ответственность лишь за применение насилия к представителям власти (публичному должностному лицу) во время или в связи с выполнением ими служебных обязанностей.

В отличие от рассмотренных источников континентального права действующее уголовное законодательство США развивалось под влиянием английского права — своеобразного и сложного явления. В силу этого в США отсутствует единая уголовно-правовая система, что обусловлено особенностями американского федерализма. Там существуют 53 самостоятельные системы: 50 штатов, федеральная, округа Колумбия, где расположена столица страны, и «свободно присоединившегося государства» Пуэрто-Рико. Это породило такую характерную особенность, как правовой дуализм, означающий, что на территории каждого штата действует право данного штата, а при определенных условиях применяется федеральное право5Подробнее см.: Никифоров Б.С, Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990; Уголовное право буржуазных стран. Общая часть / Под ред. А.Н. Игнатова и И.Д. Козочкина. М., 1990.. В США нет федерального уголовного кодекса в его общепринятом понимании, он входит в Свод законов США (разд. 18). В системе права отдельных штатов уголовный кодекс чаще всего представлен в виде главы или раздела его свода законов, например УК штата Нью-Йорк — гл. 40, УК штата Иллинойс — гл. 38, а УК штата Огайо — разд. 29 Свода законов. Эти и некоторые другие особенности уголовного законодательства США не позволяют в объеме данного параграфа дать полную характеристику правового регулирования ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, но некоторые специфические моменты этих преступлений нужно отметить.

Прежде всего, за совершение преступлений с так называемым федеральным элементом (в отношении федеральных должностных лиц), например убийства, причинения телесных повреждений, воспрепятствования исполнению служебных обязанностей, применяется ответственность, установленная федеральным уголовным законодательством. где дается определение термина «насильственное преступление», который означает:

«(а) посягательство, элементом которого является применение, попытка применения или угроза применения физической силы в отношении личности или имущества другого; или

(b) любое другое посягательство, являющееся фелонией, которое по своему характеру содержит в себе значительную опасность того, что в ходе совершения посягательства в отношении личности или имущества другого может быть применена сила».

Таким образом, обязательным признаком насильственного преступления является фактическое применение физической силы или угроза ее применения, причем в отношении как личности, так и чужого имущества. Ни в УК РФ, ни в законодательстве ФРГ и Франции не дается определения насильственного преступления, хотя в главах, содержащих нормы Общей части уголовных кодексов, понятие преступления содержится (ст. 14 УК РФ «Понятие преступления», § 12 УК ФРГ «Преступления и проступки»), а в УК Франции понятие преступного посягательства вовсе отсутствует.

В ч. I «Общие положения» УК штата Нью-Йорк разграничиваются и еще более детализируются определения «посягательство», «нарушение», «фелония», означающие посягательство, за которое может быть назначено наказание в виде тюремного заключения на срок свыше одного года (§ 10 «Значение терминов общего использования в данной главе» ст. 10 «Определения» разд. А «Общие цели, правила толкования и терминологии»), а также дается определения термину «публичный служащий»: «а) любое публичное должностное лицо или служащий штата, или какого-либо органа политической власти штата, или какого-либо правительственного учреждения в пределах данного штата, или б) любое лицо осуществляющее функции любого такого публичного должностного лица или служащего. Термин «публичный служащий» включает в себя лицо, которое было избрано или назначено стать публичным служащим».

Краткий сравнительный анализ рассмотренных уголовно-правовых актов разных стран мира показал, что развитие норм об ответственности за насильственные преступления против порядка управления проходило в этих государствах достаточно самостоятельно, но некоторые общие моменты у них все же есть. Прежде всего, для континентального законодательства характерно отнесение этих посягательств к группе преступлений против государственной власти; в качестве потерпевших определяются должностные лица, работники правоохранительных органов, государственные служащие, выполняющие служебные обязанности по исполнению законов, правовых предписаний (УК ФРГ), охране общественного порядка, если насилие в отношении них применяется в связи с этой законной деятельностью, выполнением возложенных на них функций и законных обязанностей, приказов государственной власти (УК Франции). Таким образом, законодатель, включив в число потерпевших от преступлений против порядка управления практически весь государственный аппарат, тем самым значительно усилил общественную значимость объекта этих преступлений, что, на наш взгляд, является хотя и вынужденным, но достаточно обоснованным решением.

В отличие от УК РФ в круг потерпевших в уголовном законодательстве названных государств не включены близкие должностных лиц. Причинение вреда их жизни или здоровью квалифицируется по статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности. На наш взгляд, законодатель таким образом как бы расставляет приоритеты в защите своих интересов и, руководствуясь определением основного объекта этих преступлений, ставит на первое место порядок государственного управления и его представителей. Для уголовного законодательства США также характерны указанные признаки составов, но круг лиц, относящихся к представителям власти, еще более расширен.

Не меньший интерес вызывает анализ норм уголовного законодательства государств ближнего зарубежья, устанавливающих ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, которые наиболее близки уголовному праву РФ.

Так, в соответствии со ст. 410 УК Беларуси наказуемы действия, выразившиеся в терроризировании осужденного в целях воспрепятствования его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности, либо в нападении на представителя администрации следственного изолятора или иного места лишения свободы, либо в организации преступной группировки, совершенные лицом, отбывающим наказание в виде лишения свободы. Преступление считается квалифицированным, если оно совершено лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление либо допустившим особо опасный рецидив. Деяние отнесено к преступлениям против правосудия.

Почти такую же формулировку посягательства содержит и ст. 392 УК Украины. В отличие от белорусского украинский законодатель вместо термина «группировка» использует термин «группа», не указывает на цель и мотив совершения данного преступления, расширяет круг субъектов преступления. В число последних включены не только лица, отбывающие лишение свободы, но и отбывающие наказание в виде ограничения свободы, следовательно, иначе определяется и место совершения преступления. Закон не предусматривает квалифицированных составов данного преступления.

Уголовный кодекс Грузии рассматриваемое преступление относит к посягательствам против правосудия, среди которых выделяет группу деяний, направленных против исполнения судебных актов. Статья 378 УК Грузии «Воспрепятствование деятельности учреждений предварительного заключения или учреждений, исполняющих наказания, или дезорганизация этой деятельности» состоит из четырех частей. В части 1 предусматривается ответственность за неподчинение законному требованию сотрудника учреждения предварительного заключения или учреждения, исполняющего наказания, или иное воспрепятствование деятельности этого учреждения, или дезорганизацию этой деятельности. В части 2 говорится о насилии в отношении лица, помещенного в учреждение предварительного заключения или учреждение, исполняющее наказание, в целях изменения им показаний или отказа от дачи показаний, а равно воспрепятствования осужденному в исполнении им гражданской обязанности. Как видим, ст. 378 УК Грузии частично перекликается со ст. 302 и 309 УК РФ, предусматривающими ответственность за принуждение к даче показаний и за подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу.

Нападение на администрацию учреждения предварительного заключения или учреждения, исполняющего наказания, либо создание в этих же целях преступной группировки, или активное участие в такой группировке предусмотрены ч. 3 ст. 378 УК Грузии. В качестве квалифицирующего признака, отнесенного законодателем только к деяниям, названным в третьей части данной статьи, указано совершение преступления лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление.

Согласно ст. 311 Уголовного кодекса Латвии «Нападение на администрацию места лишения свободы и осужденных» рассматриваемое преступление может быть совершено одним из трех альтернативно указанных в законе деяний: а) создание организованной группы лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы; б) участие в такой группе в целях совершения нападения или применения иного насилия в отношении администрации места лишения свободы или осужденных; в) нападение или насилие в отношении указанных лиц. Преступление признается посягательством против правосудия.

Стоит отметить, что законодательство ряда стран анализируемое деяние относит все-таки к числу преступлений, посягающих на порядок управления. Например, угроза применения насилия в отношении сотрудников уголовно-исполнительных учреждений и следственных изоляторов, а также осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за исполнение им общественной обязанности, наказание за которую предусмотрена ст. 317 УК Азербайджана, не признается преступлением против правосудия, а считается деянием против порядка управления. Ответственность в законе дифференцирована в зависимости от вида насилия (применение насилия, не опасного или опасного для жизни или здоровья, охватывается соответственно ч. 2 и 3 данной статьи) и совершения деяние в составе организованной группы (ч. 3).

Кратко рассмотрим еще один достаточно «молодой», вступивший в силу в 1995 г., Уголовный кодекс Республики Узбекистан. Составы преступлений, устанавливающих ответственность за действия, дезорганизующие работу учреждения по исполнению наказания в виде лишения свободы, совершенные лицом, отбывающим наказание в виде лишения свободы, выражающиеся в терроризировании осужденных или нападениях на представителей администрации, а также в организации в этих целях преступных группировок или активном участии в их деятельности (ст. 220), включены в гл. 15 «Преступления против порядка управления». Квалифицирующими признаками в ч. 2 данной статьи указаны: совершение преступления особо опасным рецидивистом; лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление; группой лиц.

Законодатель Республики Таджикистан пошел по пути создания двух самостоятельных составов преступлений, посягающих на деятельность учреждений, исполняющих судебные акты. В ст. 331 УК Таджикистана «Воспрепятствование деятельности учреждений, исполняющих наказания, и учреждений предварительного заключения» криминализирована «угроза насилием в отношении работника учреждения, исполняющего наказание, или работника учреждения предварительного заключения в целях воспрепятствования нормальной деятельности этих учреждений». Применение в тех же целях насилия, не опасного для жизни и здоровья, признано квалифицирующим признаком. В качестве особо квалифицирующих признаков в ч. 3 ст. 331 УК Таджикистана указаны: совершение преступления с насилием, опасным для жизни и здоровья человека, организованной группой и при особо опасном рецидиве.

Статья 332 УК Таджикистана «Действия, дезорганизующие работу мест лишения свободы» предусматривает ответственность за деяния, совершенные лицом, отбывающим наказание в местах лишения свободы, выразившиеся: а) в терроризировании осужденных; б) нападении на представителей администрации мест лишения свободы; в) организации в этих целях группировок или в активном участии в их деятельности. Преступление влечет более строгое наказание, если оно совершено лицом, осужденным за тяжкое или особо тяжкое преступление.

Сопоставление ст. 331 и 332 УК Таджикистана показывает, что в диспозиции ст. 332 разграничиваются потерпевшие и субъект преступления. В первом случае ответственность несет любое лицо, а потерпевшим выступает работник учреждения, исполняющего любой вид наказания, или учреждения предварительного заключения, во втором — круг субъектов данного деяния ограничен лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы, следовательно, потерпевшими могут быть лишь представители администрации мест лишения свободы.

Анализ некоторых особенностей составов преступлений в виде дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, содержащихся в четырнадцати уголовно-правовых источниках разных стран мира, позволяет отметить, что они явились итогом не одного десятилетия развития научной мысли, учета опыта законотворческой и правоприменительной практики как в этих, так и в других государствах. Законодателями были разработаны и приняты меры, направленные на эффективную защиту основ государственной власти, ее представителей, порядка управления, сотрудников правоохранительных органов, работников правосудия от посягательств на них в связи с осуществлением ими служебной деятельности или исполнением законных обязанностей.

Можно сделать вывод, что в уголовном законодательстве России и таких крупнейших государств, как Германия, Голландия, Франция, Швейцария, Швеция и США, в части определения ответственности за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, много общего. Вместе с тем некоторые нормы зарубежного уголовного права заслуживают пристального внимания со стороны отечественного законодателя:

  • в составах преступлений обязательно имеет место указание на связь потерпевшего с выполнением возложенных на него функций и законных обязанностей, приказов государственной власти;
  • законодатель Голландии и штага Нью-Йорк предусматривает дополнительные квалифицирующие признаки (повторность, многократность).

В отношении действующего уголовного законодательства государств ближнего зарубежья можно утверждать, что, несмотря на близость уголовно-правовых систем государств, бывших недавно единым целым, в части установления ответственности за насильственные преступления против порядка управления оно существенно отличается от УК РФ 1996 г.:

  • в УК Украины, Белоруссии, Грузии и Латвии соответствующими уголовно-правовыми нормами, расположенными в главах о преступлениях против правосудия, предусмотрена значительная детализация норм об ответственности за такие посягательства;
  • общим как для норм УК РФ, устанавливающих ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, так и для норм, содержащихся в УК Беларуси, Украины и в большинстве рассмотренных уголовно-правовых источников других стран, является отсутствие самостоятельного состава, предусматривающего ответственность за убийство осужденного, совершенное с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения;
  • заслуживают внимания содержащиеся в уголовном законодательстве Грузии, Латвии и Узбекистана нормы, устанавливающие ответственность за дезорганизацию в форме создания в этих целях преступных группировок и активное участие в них. Необходимо отметить, что ранее ст. 77.1 УК РСФСР предусматривала ответственность за организацию в местах лишения свободы преступных группировок или активное участие в них (данный признак имеется в законодательстве ряда других стран). В ст. 321 УК РФ эти действия не указаны. В результате, во-первых, уменьшен предупредительный потенциал уголовно-правовой нормы, во-вторых, сложилась ситуация, при которой создание таких группировок в учреждениях уголовно-исполнительной системы остается вне сферы уголовного права. «Между тем, — пишет А.В. Бриллиантов, — не секрет, что в местах лишения свободы преступные группировки играют весьма значительную роль. Их лидеры не только устанавливают и обеспечивают соблюдение осужденными неформальных правил поведение, но и пытаются воздействовать на поведении администрации исправительных учреждений, в том числе иногда и путем организации посягательств на жизнь и здоровье сотрудников администрации. Лидеры и подчиненные им преступные группировки в местах лишения свободы организуют связь с членами преступных организаций, находящимися на свободе, поступление в места лишения свободы денег, алкоголя, наркотиков, участвуют в организации совершения преступлений за пределами исправительных учреждений. Нередко они вершат суд над осужденными, не подчинившимися их правилам поведения. Все перечисленные и иные действия преступных группировок в учреждениях, обеспечивающих изоляцию от общества, крайне отрицательно воздействуют на нормальную работу этих учреждений»6См.: Бриллиантов А.В. Проблемы классификации осужденных в целях дифференциации условий отбывания наказаний. М.. 1995. С. 43..

Статья 210 УК РФ, предусматривающая ответственность за организацию преступного сообщества (преступной организации), содержит указание на специальную цель — совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Подобные организации в исправительных колониях, как правило, создаются с иной целью — установление контроля над поведением осужденных, насаждение собственного порядка и т.д. Следовательно, они не подпадают под признаки указанной статьи. Вряд ли такое положение отвечает требованиям обеспечения надлежащей деятельности исправительных учреждений. В силу этого организацию преступных группировок в учреждениях, обеспечивающих изоляцию от общества, или участие в таких группировках следует признать самостоятельным видом преступления.

Isfic.Info 2006-2023