История государства и права

Императорская власть


Византийская монархия стала новым историческим этапом в развитии форм монархической государственности вообще – по сравнению и с эллинистической, и с римской монархией. Император не просто возглавлял государство, его фигура и власть стояли в центре всех властных и административных отношений, включая социально-хозяйственный уклад и религиозную жизнь.

Правитель империи обладал особым личным и политическим статусом. Это подчеркивалось особой титулатурой, знаками достоинства, почти священным характером власти. С IV в. императоры стали применять к себе греческий титул василевса («царствующего»), с VII в. он считался уже официальным. К XIII в. прибавилось обозначение правителя как «автократора ромеев» (самодержца).

Наряду с царской диадемой, мантией и особыми сапогами (взятыми от римлян) византийские монархи стали отличать себя особой короной, перенятой в IV в. от персов. Воспринята была и процедура коронации нового правителя: вначале ее совершал префект претория, с V в. – константинопольский патриарх. Коронация не считалась необходимым конституционным требованием для признания власти монарха, чтобы не ставить его в зависимость от церковных властей.

В период зрелой империи закрепилось признание богоустановленности власти василевса: «Моя императорская власть была свыше поставлена... Десница Господа возложила на меня власть» (Феодор Ласкарь. «Силенциум»). Это в особенности должно было выделить абсолютную безответственность и самовластность василевса. Византийские правители изначально считали несуществующими какие-либо политические или правовые ограничения их статуса, подобно римскому lex de imperium. Император считался стоящим вне закона и выше него: «Бог подчинил императору законы, посылая его людям как одушевленный закон».

Положение императора выражалось в совершенно особых, уже не чисто воинских почестях, которые было предписано ему оказывать, в особо торжественных процедурах и обрядах общения с ним, принятых при византийском дворе. Достоинство императора распространялось и на его семью. Императрица считалась как бы коллегой супруга, правительницей, и обладала также государственным статусом. Другие члены императорской фамилии составляли высшие ранги служилой иерархии.

Власть василевса была неограниченной во всех отношениях. Однако считалось, что в своем правлении и даже в законодательстве монарх должен придерживаться некоторых общих правил. При восшествии на престол василевсы приносили царственную присягу, в которой обязывались признавать правила Св. Писания, семи вселенских соборов, воздерживаться от смертной казни и калечащих наказаний в отношении подданных. Традиция римского права, переданная законодательством Юстиниана, также должна была уважаться.

Нельзя было издавать специальных постановлений в нарушение всеобщих законов. За этим был даже специальный бюрократический контроль в виде правила множественного визирования. Власть должна была придерживаться некоторых правил политической этики, направленных к благу народа и государства: «Император есть законный господин, общее благо всех подданных, который не внемлет страстям ни в благодеянии, ни гневу в наказании. Он должен защищать и поддерживать прежде всех Священное писание, постановления семи соборов, затем права римские».

Закрепленные законодательно, эти правила создав вали особый режим объективной законности, присущий византийской монархии. Хотя влияние его на практику было более религиозно-моральным, этот режим был важной особенностью властной законодательной деятельности.

Верховенство власти монарха выражалось и в том, что василевс по собственному усмотрению определял наследника престола. Выверенной традиции престолонаследия в Византии не было ни юридически, ни фактически (особенно, учитывая, что из 107 правителей за историю империи только 42 умерли своей смертью). Наследник избирался царствующим императором – чаще из прямых потомков или родственников, но в принципе это не было обязательным. При своей жизни император передавал преемнику императорские права.

Только с IX в. предпочтение стало оказываться сыновьям императора. Нередки были случаи раздела престола между несколькими соправителями; в Х в. таких случилось даже до пяти одновременно. Возможность самовольного прихода к власти, ссылаясь на мифическую волю предыдущего монарха, сделала дворцовую борьбу за престол важнейшим ослабляющим фактором византийской государственности.

Окончательное восшествие на престол сопровождалось провозглашением «согласия великого сената и народа Константинополя». Такая зависимость от согласия знати и городского патрициата была вполне реальной до IX в. Но и в дальнейшем при прерывании династий, внутренних смутах не раз нового василевса избирали из военачальников, родственников прежних монархов. Определяющую роль в избрании играла землевладельческая, а затем и бюрократическая знать, представленная сословием сенаторов.

В период ранней империи немалое значение в провозглашении монархов имели и особые спортивно-политические партии горожан – димы. Политические объединения развились из сложившихся еще в римское время цирковых партий болельщиков, различавших себя по цветам возничих колесниц: левки (белые), венеты (синие), русии (красные), прасины (зеленые). Со временем значимыми стали только венеты и прасины, а другие примыкали к ним. Собираясь на стадионах, партии закрепили за собой права предъявлять требования василевсам, участвовать в решениях важных политических вопросов, в том числе в провозглашении императора.

Разделение по партиям приобрело и социальную окраску: венеты объединяли преимущественно выходцев из греко-римской земельной аристократии, прасины – торгово-финансовое население столицы и крупнейших городов. Во главе димы избирался димарх. Для участия в охране столицы за объединениями признавалось право иметь вооруженную милицию (до 1-1,5 тыс. ополченцев), которая бывала важной силой во внутренних смутах и дворцовых переворотах. Различия партий дополнялись и приверженностью их к разным течениям внутри православия. До IX в. димы были реальными участниками государственно-политической жизни империи.

Isfic.Info 2006-2023