Общественная опасность преступления и личность виновного как общие начала назначения наказания - страница 3
Безусловно, особенности субъективной стороны совершенного посягательства не могут игнорироваться при назначении наказания. Но одно дело, когда речь идет о назначении наказания и обстоятельствах, которые должны оказывать на него влияние, и другое дело, когда решается вопрос об обстоятельствах, обусловливающих большую или меньшую опасность конкретного преступления. Связывать ее с признаками, непосредственно относящимися к субъекту или субъективной стороне, — это значит ставить знак равенства между общественной опасностью самого преступления и общественной опасностью лица, его совершившего.
Существующие ныне представления о содержании общественной опасности преступления не могли не сказаться на трактовке такого общего начала назначения наказания, которое в законе именуется личностью виновного и с которым довольно часто увязывалось и увязывается принятие во внимание весьма ограниченного круга данных.
Применительно к ст. 37 УК РСФСР 1960 г. из числа того, что надлежит иметь в виду при назначении наказания, иногда исключились все обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, вследствие чего в уже упоминавшемся постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О практике применения судами общих начал назначения наказания» судам предписывалось «выяснять, в частности, отношение подсудимого к труду, обучению, общественному долгу, поведение на производстве и в быту, трудоспособность, семейное положение, сведения о судимости».
Примечательно, что в обосновании правомерности принятия во внимание при назначении наказания данных, отрицательно характеризующих подсудимого (уклонение от общественно полезного труда, злоупотребление спиртными напитками, плохое отношение к семье, работе, нарушения общественного порядка и правил социалистического общежития и т.д.), в этом постановлении делалась ссылка на то, что они относятся к личности, а не к обстоятельствам, отягчающим ответственность.
Ясно, что такого рода толкование личности виновного основывалось на ранее действующей редакции статьи об общих началах назначения наказания, которая подразумевала под этим общим начатом лишь то, что не указано в перечне смягчающих и отягчающих обстоятельств, и фактически допускала возможность учета обстоятельств, не включенных в перечень отягчающих.
Что касается юридической литературы, то в ней нередко высказывалась мысль о необходимости более широкого понимания обстоятельств, относящихся к личности виновного. Так, например, И. И. Карпец в их числе в первую очередь называл обстоятельства, имеющие значение отягчающих (повторное совершение преступления, совершение преступления из низменных побуждений, совершение преступления в состоянии опьянения) и смягчающих (совершение преступления несовершеннолетним или женщиной в состоянии беременности, чистосердечное раскаяние и др.) ответственность.
В том, что с логической точки зрения понятием «личность виновного» должны охватываться и эти обстоятельства, думается, сомневаться нет причин. Однако столь же очевидно и другое: по смыслу УК РСФСР 1960 г. признание, скажем, несовершеннолетия лица обстоятельством, смягчающим и одновременно характеризующим личность виновного, неизбежно порождало мысль о возможности одного и того же обстоятельства влиять на наказание дважды, т.е. при учете смягчающих или отягчающих обстоятельств, и при учете личности виновного.
Возлагая на суд обязанность при соизмерении назначаемого наказания с личностью виновного руководствоваться в том числе и обстоятельствами, смягчающими и отягчающими наказание, ныне существующая редакция общих начал позволила законодателю не только исключить двойной учет одного и того же, но и связать с понятием личности виновного все смягчающие и отягчающие обстоятельства, относящиеся к ней.
Решение вопроса о том, какие именно обстоятельства дела надлежит принимать во внимание при определении наказания с учетом общественной опасности совершенного преступления и какие — личности виновного, требует одного весьма существенного акцента, связанного с тем бесспорным фактом, что антисоциальные свойства виновного находят свое внешнее выражение в первую очередь в совершаемых им преступных действиях, их общественной опасности.
Именно очевидность этого положения дает основание утверждать, что, вменяя в обязанность суда соизмерять наказание с общественной опасностью совершенного преступления и личностью виновного, т.е. придавая данным общим началам самостоятельное по отношению друг к другу значение, законодатель вольно или невольно допускал и ныне допускает их двойной учет, поскольку, руководствуясь общественной опасностью совершенного преступления, суд тем самым, желая того или нет, в определенной степени уже принимает во внимание личность виновного, а точнее, то, что ее характеризует. Ясно, что ориентация на общественную опасность посягательства не дает полного учета личности.
Но в данном случае речь идет о другом: о недопустимости противопоставления общественной опасности совершенного преступления и личности виновного. В силу неразрывной взаимосвязи и во избежание возможности двойного их учета следует согласиться с тем, что, говоря о личности виновного как общем начале назначения наказания, мы должны подразумевать под ней только то, что характеризует виновного помимо общественной опасности совершенного им преступления.
Имея в виду сделанное уточнение, под обстоятельствами дела, относящимися к личности виновного, следует понимать четыре группы обстоятельств, так или иначе касающихся личности виновного и подлежащих принятию во внимание при учете общественной опасности посягательства.
Первая группа — это обстоятельства, характеризующие личность виновного в момент совершения преступления и раскрывающие ее внутреннее, психическое отношение к преступному деянию и его последствиям. Среди них наибольшее значение имеет вина, и прежде всего ее форма и вид. Дело не только в том, что она — обязательный признак любого состава преступления, отсутствие которого исключает возможность привлечения лица к уголовной ответственности, но и в том, что по характеру психического отношения индивида к совершаемому деянию и его последствиям можно судить о специфике антисоциальных свойств лица.
Если умышленно совершаются действия, способные причинить вред кому-либо, то при прочих равных условиях оно, несомненно, более опасно по сравнению с лицом, действующим по неосторожности. Назначение наказание с учетом личности виновного обязывает выяснять и принимать во внимание мотивы и цели, побудившие человека к совершению общественно опасного деяния.
Вторая группа обстоятельств существует до совершения преступления и охватывает данные о личности виновного, которые касаются либо причин и условий совершенного преступления, либо в целом поведения лица в прошлом.
Очень многие из них нашли свое закрепление в перечнях обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание (совершение впервые преступления небольшой тяжести, вследствие случайного стечения обстоятельств, противоправность или аморальность поведения потерпевшего и т.д.). С наличием некоторых обстоятельств такого рода (несовершеннолетие, рецидив) законодатель счел целесообразным связать специальные правила назначения наказания.
Особенностью третьей группы обстоятельств является то, что они касаются поведения лица после совершения преступления и могут быть основанием лишь смягчения ответственности (явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, добровольное возмещение имущественного или морального вреда и т.п.).
Для четвертой группы обстоятельств не имеет значения момент их возникновения, они должны существовать на момент принятия решения о мере наказания виновного (например, беременность, наличие малолетних детей у виновного). В отличие от других, данная группа обстоятельств должна быть принята во внимание при назначении наказания не потому или не только потому, что характеризует степень устойчивости и направленность антисоциальных свойств индивида, а потому, что этого требуют интересы гуманности, реальной исполнимости назначаемого наказания (например, в случаях избрания лицу штрафа, обязательных работ) и т.п.
Существующие сложности в понимании общественной опасности преступления служат основным источником расхождения во мнениях не только относительно обстоятельств дела, которые составляют фактическую основу учета каждого из интересующих нас общих начал назначения наказания, но и в решении вопроса о том, в каком объеме она находит свое отражение при конструировании уголовно-правовых санкций.
Не касаясь всех высказываемых в связи с этим точек зрения, следует признать наиболее проблематичными утверждения, в соответствии с которыми при построении санкции статьи Особенной части УК законодатель якобы руководствовался характером общественной опасности преступления, а стало быть, при назначении наказания суду нужно исходить лишь из ее степени.
Не разделяя такого взгляда, уместно заметить, что его сторонники вольно или невольно различия между характером и степенью опасности преступления ставят в зависимость от воли законодателя. Поскольку, однако, объективный характер этих различий не вызывает каких-либо сомнений, то было бы более правильно исходить из того, что в действительности в уголовно-правовой санкции находит свое выражение не характер общественной опасности преступления, а ее типовая оценка, не исключающая, а, напротив, предполагающая индивидуальную оценку.
Аналогичное решение, кстати, нужно принимать и о личности виновного, которая также нередко в какой-то степени обусловливает тяжесть санкции, в рамках которой суд осуществляет выбор наказания. Все это свидетельствует о том, что, характеризуя общественную опасность совершенного преступления и личность виновного как общие начала назначения наказания, важно определиться не только с тем, какие обстоятельства должны быть учтены, но и с тем, в каком случае обстоятельства, относящиеся к тому или иному общему началу назначения наказания, могут служить основанием смягчения или отягчения наказания.