Понятие и значение субъективной стороны преступления
Если объективная сторона преступления — это внешняя характеристика преступления (общественно опасное действие или бездействие, общественно опасное последствие, причинная связь, место, время, способ, обстановка, орудия и средства совершения преступления), то субъективная сторона является его внутренней (по отношению к объективной стороне) характеристикой. Это есть внутреннее, т.е. психическое, отношение преступника к совершенному им преступлению. К признакам, образующим субъективную сторону преступления, относятся, как отмечалось, вина, мотив и цель преступления, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения преступления. Несмотря на различное содержание этих признаков, они объединяются в одну группу, образующую субъективную сторону преступления, потому что все они характеризуют процессы, происходящие в психике лица, совершающего преступление. Проблеме субъективной стороны преступления в отечественной уголовно-правовой литературе посвящено немало трудов российских юристов. Среди них следует отметить труды П.С. Дагеля.
Плехан Сергеевич Дагель (1929-1983 гг.) — профессор, доктор юридических наук. С 1961 г. и до конца жизни его научно-педагогическая деятельность была связана с Дальневосточным государственным университетом, где он создал кафедру уголовного права и руководил ею около 20 лет, воспитав целую школу дальневосточных юристов-криминалистов. Его перу принадлежит более 200 научных работ по уголовному праву и криминологи. Особый вклад он внес в развитие учения о вине, личности преступника и уголовной политике. П.С. Дагель был автором и научным руководителем серии межвузовских сборников, посвященных актуальным проблемам борьбы с преступностью в условиях научно технической революции. Много сделал для возрождения курса уголовной политики как учебной дисциплины. Первым в СССР разработал соответствующую программу и курс лекций.
Основные работы:
Проблемы вины в советском уголовном праве // Уч. зал Дальневосточного унта. Вып 41. Владивосток, 1961;
Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970;
Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М., 1977;
Проблемы советской уголовной политики Владивосток, 1982.
Психика (психическое) представляет собой внутреннее содержание жизни человека, его мысли, чувства, намерения, волю. Психические процессы обычно подразделяются на интеллектуальные (познавательные), эмоциональные и волевые. При этом надо иметь в виду, что такое деление является условным и в отдельности (сами по себе) такие процессы не существуют. Лишь в единстве, в тесном сплаве интеллекта (познания), чувства и воли существует психика человека. Тем не менее для уяснения содержания и значения как в целом субъективной стороны преступления, так и образующих ее признаков привлечение внимания к составляющим психику элементам (процессам) является не только полезным, но и необходимым.
Каждый из признаков, образующих субъективную сторону преступления, характеризует психическое содержание преступления, но характеризует его по-своему.
Так, вина — это психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию (действию или бездействию) и его последствиям в форме умысла или неосторожности.
Вина — основной признак субъективной стороны преступления, хотя и не исчерпывает ее. При конструировании как умышленной, так и неосторожной вины законодатель использует лишь два элемента психики — интеллектуальный и волевой. Эмоциональное содержание психических процессов не учитывается в уголовно-правовой характеристике умысла и неосторожности (остается за их пределами). Напротив, мотив преступления как побудительная причина преступного деяния и признак субъективной стороны чаще всего носит отпечаток эмоциональных процессов, происходящих в психике лица, совершающего преступление. В отдельных случаях эмоциональное состояние лица, совершающего преступление (например, состояние аффекта, т.е. внезапно возникшего сильного душевного волнения), приобретает самостоятельное уголовно-правовое значение (например, ст. 107 УК РФ). Цель преступления, как и вина, ограничивается интеллектуальным и волевым содержанием.
Вина — обязательный признак субъективной стороны преступления. Без вины нет и не может быть состава преступления, это основной признак субъективной стороны, отграничивающий преступное деяние от не преступного. Законодатель придает вине такое важное значение, что виновная ответственность возведена в принцип УК РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие), наступившие вредные последствия, в отношении которых установлена его вина. В ч. 2 этой же статьи подчеркивается, что уголовная ответственность за невиновное причинение вреда не допускается.
Принцип виновной ответственности — это не выдумка юристов, а элементарное условие правильной юридической и социально-нравственной оценки поведения человека. Как отмечал выдающийся советский психолог С.Л. Рубинштейн, «в противовес ложному, абстрактному «объективизму» нужно сказать, что при оценке поступка правомерно исходить не из всего того, что воспоследовало, а только из того, что из объективно воспоследовавшего могло быть предусмотрено»1Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 286..
В связи с этим теория уголовного права и судебная практика исходят из того, что принцип виновной ответственности не ограничивается лишь учетом психического отношения (в форме умысла и неосторожности) к совершаемому лицом общественно опасному деянию (действию или бездействию) и его последствиям. Любые обстоятельства совершенного преступления (в особенности квалифицирующие) могут быть вменены в вину лишь тогда, когда по отношению к ним суд установит виновное отношение, т.е. психическое отношение в форме умысла или неосторожности (в зависимости от особенностей конструирования законодателем этих обстоятельств в уголовно-правовой норме).
В отличие от вины мотив, цель преступления и эмоциональное состояние лица при совершении преступления не являются необходимыми признаками состава преступления. Они включаются законодателем в число признаков состава не всех, а лишь некоторых преступлений, и в этих случаях они также превращаются в основание уголовной ответственности. Тем не менее, даже не будучи признаками состава преступления, они могут оказывать существенное влияние на назначение наказания. выступая в качестве смягчающих или отягчающих обстоятельств. Но и тогда, когда эти признаки не имеют самостоятельного значения для уголовной ответственности и наказания, они нередко имеют важное значение для установления вины, для отграничения умышленной вины от неосторожной. Именно поэтому уголовное право не ограничивается принципом виновной ответственности, но стоит на позиции так называемого субъективного вменения. Последний означает, что при решении вопроса об уголовной ответственности и наказании лица, совершившего преступление, принимается во внимание не только виновное отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию (действию или бездействию) и его последствиям, но учитываются и другие элементы субъективной стороны преступления — его мотивы, цели и эмоциональное состояние лица в момент совершения преступления.
Следует отметить, что для следственной и судебной практики из всех элементов состава преступления наиболее сложной для установления и доказательства является именно субъективна сторона. И это вполне понятно, так как проникнуть в мысли, намерения, желания и чувства лица, совершившего преступление, гораздо труднее, чем установить объективные обстоятельства преступления. Не случайно известная пословица гласит, что чужая душа — потемки. Поэтому не может и не должно быть какого-то общего подхода к установлению той или иной разновидности психического отношения лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям, к установлению его мотивов, целей и эмоций (аргументируемого соображениями «обычно так бывает», «чаше всего так поступают» и т.д.).
Уместно вспомнить, что выдающийся русский литературный критик В.Г. Белинский, возражая против одинакового подхода к оценке поведения разных людей, отмечал: «Личности бесчисленны и разнообразны, как стороны духа человеческого, каждая существует потому, что необходима... Поэтому ничего нет несправедливее, как мерить чью-нибудь личность аршином другой личности, которая всегда или противоположна, или чем-нибудь разнится от нее». Поэтому такой типический (неиндивидуализированный) подход к оценке субъективной стороны преступления вполне вероятно может привести к грубейшим ошибкам в применении уголовного закона, а значит, и прав человека в сфере правосудия по уголовным делам.
Интересная ситуация, иллюстрирующая высказанные соображения, описана Ф.М. Достоевским в его романе «Братья Карамазовы» (фабула которого основана на изложении материалов реального уголовного дела). Один из главных героев романа отставной поручик Дмитрий Карамазов обвиняется в убийстве своего отца. Предполагается, что убийство совершено из-за 3 тыс. руб., недоплаченных отцом сыну и пропавших в момент убийства. Косвенные улики падают на Дмитрия. Одна из них заключается в том, что в ночь после убийства он закатил кутеж (с цыганами), истратив именно около 3 тыс. руб., которых до убийства у него не было. В качестве оправдания Дмитрий Карамазов объясняет, что в этот раз им было истрачено не 3 тыс., а лишь половина этой суммы, причем, что очень важно, эти деньги у него были. Их происхождение он объяснил следующим образом. За месяц до происшедшей трагедии его бывшая невеста Верховцева передала ему 3 тыс. руб. для того, чтобы он переслал их ее родственнице в другой город. Однако Карамазов не сделал этого, разделив всю сумму на две половины, одну зашил в тряпку и повесил себе на шею (как он объяснял, «вместо ладанки»), а другую половину тут же прокутил. В ночь же убийства своего отца он истратил на новый кутеж и оставшуюся половину денег. В действительности так все и было. И для самого Карамазова имело принципиальное значение то, что он в первый раз истратил не все вверенные ему деньги, что у него оставалась возможность вернуть половину этих денег, а значит, он «подлец, но не вор». И это было серьезным нравственным оправданием для обвиняемого. Следствие же и присяжные не увидели в этом никакой разницы в нравственном смысле и поэтому отвергли объяснения Карамазова, признав его виновным в убийстве.