Постановления Конституционного Суда РФ в экономической сфере
Основные принципы регулирования экономических отношений нашли свое выражение в решениях Конституционного Суда РФ, поэтому имеет смысл рассмотреть их более подробно.
Принцип свободы экономической деятельности
Данный принцип провозглашен в ст. 8 Конституции РФ. По мнению Г.А. Гаджиева, он содержит прежде всего такое требование к российской правовой системе, как оптимальное соотношение публичного и частного права. Именно нормы частного права гарантируют свободу в экономической сфере. Не случайно в практике КС РФ сложилась группа судебных прецедентов, предметом которых является расширение сферы частноправового и, соответственно, ограничение публично-правового регулирования.
Принцип свободы экономической деятельности лег в основу постановления КС РФ от 24 февраля 2004 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 74 и 77 Федерального закона «Об акционерных обществах», регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа дробных акций, в связи с жалобами граждан, компании «Кадет истеблишмент» и запросом Октябрьского районного суда города Пензы».
Согласно оспариваемым положениям в случае образования при консолидации дробных акций последние подлежат выкупу обществом по рыночной стоимости, определяемой в соответствии со ст. 77 Федерального закона «Об акционерных обществах» (как правило, решением совета директоров). В результате на практике часто ущемляются права миноритарных акционеров, которые не получают от общества справедливого возмещения.
Суд признал оспариваемые положения закона не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку в случае образования при консолидации дробных акций последние подлежат выкупу обществом по рыночной стоимости. Эти положения в их конституционно-правовом истолковании предполагают учет прав и законных интересов обладателей дробных акций посредством применения надлежащих юридических процедур и эффективный судебный контроль за решениями, принимаемыми советом директоров (наблюдательным советом) и общим собранием акционеров. Ввиду разноречивой практики суд особо указал на общеобязательность именно такого толкования в правоприменительной практике.
Таким образом, свобода экономической деятельности, на основании которой определяется право на свободное предпринимательство и связанные с ним риски, может вести как к позитивным для граждан последствиям, так и негативным (в случае с миноритарными акционерами). Это и есть тот самый предпринимательский риск. Однако государство выполняет роль гаранта соблюдения конституционных принципов. По формулировке Суда, конституционным критерием соотношения между свободой экономической деятельности и обязанностью государства установить правовые основы единого рынка служат конституционные принципы, в силу которых Российская Федерация является правовым государством с социально ориентированной рыночной экономикой.
Комментируя данное решение Конституционного Суда РФ, В.П. Мозолин и П.Д. Баренбойм1См.: Мозолин В.П., Баренбойм П.Д. Неорецепция институтов корпоративного права и конституционная экономика // Правовая реформа, судебная реформа и конституционная экономика. С. 155-157. отмечают, что консолидация акций — давно известный мировой практике институт, применение которого уменьшает количество акционеров по решению необходимого большинства акционеров (мотивы решения законодателем не регламентируются) при обязательном и категорическом условии «справедливости» компенсации «выдавливаемым» миноритариям за их акции, что соответствует экономической и правовой сущности акционерного общества.
При этом (в Германии, например) споры между миноритарными и мажоритарными акционерами решают суды, руководствуясь наряду с правом и экономической целесообразностью. Конституционный же Суд РФ посчитал, что «суды... не оценивают экономическую целесообразность предложенного варианта консолидации акций, поскольку в силу рискового характера предпринимательской деятельности существуют объективные пределы в возможностях судов выявлять наличие в ней деловых просчетов».
Принципом свободы экономической деятельности руководствовался Конституционный Суд РФ при вынесении Определения от 16 декабря 2002 г. № 282-0 «О прекращении производства по делу о проверке конституционности статьи 1062 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой коммерческого акционерного банка «Банк Сосьете Женераль Восток»».
Анализируя природу расчетного форварда, суд указал, что правовое регулирование отношений, возникающих при осуществлении предпринимательской деятельности, в том числе носящей особо рисковый характер, призвано гарантировать свободу экономической деятельности (ч. 1, ст. 8, Конституции РФ), свободное использование каждым своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1, ст. 34, Конституции РФ) и, следовательно, — свободу договора в качестве одного из основных начал гражданского законодательства.
Поэтому при осуществлении дальнейшего регулирования соответствующих отношений федеральному законодателю надлежит — исходя из уровня развития финансового рынка, состояния контроля государства за ним, значения расчетных форвардных контрактов для формирования налогооблагаемых доходов, влияния их исполнения на устойчивость рубля — установить создающие предпосылки организованного рынка таких контрактов правила доступа участников на рынок срочных обязательств, формы и методы контроля за ними, систему гарантий и страховых механизмов.
Свобода экономической деятельности имеет и федеративный аспект. Так, установление региональных правил «входа на рынок» может нарушать конституционное распределение предметов ведения федерации и ее субъектов. Эта тема лежит в основе Определения КС РФ от 13 января 2000 г. № 8-0 «По жалобе гражданки Маршаковой Екатерины Захаровны на нарушение ее конституционных прав статьей 10 Закона Республики Мордовия «О торговле и оказании услуг населению в Республике Мордовия» и Постановлениями Правительства Республики Мордовия «Об аттестации хозяйствующих субъектов в сфере оптовой торговли товарами народного потребления» и «Об аттестации хозяйствующих субъектов в сфере розничной торговли товарами народного потребления на территории Республики Мордовия»».
В жалобе гражданки Е.З. Маршаковой оспаривалась конституционность ст. 10 Закона Республики Мордовия от 27 ноября 1995 г. «О торговле и оказании услуг населению в Республике Мордовия», устанавливающей, что все хозяйствующие субъекты, осуществляющие на территории Республики Мордовия свою деятельность в сфере торговли, подлежат аттестации, за проведение которой обязаны уплатить аттестационный сбор, зачисляемый в местный бюджет.
Суд указал, что оспариваемая статья, по сути, закрепляет скрытую форму лицензирования всей торговой деятельности на территории Республики Мордовия и расширяет перечень видов деятельности, подлежащих лицензированию и оплате лицензионным сбором, установленный федеральным законом, а предусмотренный ею аттестационный сбор по своему правовому содержанию представляет собой обязательный взнос, взимаемый с организаций и физических лиц, уплата которого является одним из условий выдачи разрешения на осуществление торговой деятельности, т.е. сбор в понимании ст. 8 Налогового кодекса Российской Федерации.
Между тем определение видов предпринимательской деятельности, на осуществление которых требуется лицензия, как относящееся к сфере гражданского законодательства, составляет согласно ст. 71 (пункт «о») Конституции РФ исключительное ведение Российской Федерации, а установление общих принципов налогообложения и сборов находится в совместном ведении Российской Федерации и се субъектов (ст. 72, п. «и» ч. 1 Конституции РФ). Соответственно оспариваемые нормы подлежат отмене и не могут применяться.
Принцип единства экономического пространства
Этот крайне важный для федеративного государства принцип сформулирован в ст. 8 Конституции РФ. Он «усилен» в главе о федеративном устройстве: на территории Российской Федерации не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 74).
В той же ст. 8 Конституции РФ содержится и принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств, который практически всегда рассматривается Конституционным Судом РФ во взаимосвязи с принципом единства экономического пространства.
Наиболее показательным в этом плане является постановление КС РФ от 21 марта 1997 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений абзаца второго пункта 2 статьи 18 и статьи 20 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации». В нем отмечено, что конституционные положения о единой финансовой, включая налоговую, политике развивают одну из основ конституционного строя Российской Федерации — принцип единства экономического пространства (ч. 1 ст. 8 Конституции РФ), означающий в том числе, что на территории Российской Федерации не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 74), а ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей (ч. 2 ст. 74).
Из приведенных конституционных норм следует, в частности, что не допускается установление налогов, нарушающее единство экономического пространства Российской Федерации. С этой точки зрения недопустимо как введение региональных налогов, которое может прямо или косвенно ограничивать свободное перемещение товаров, услуг, финансовых средств в пределах единого экономического пространства, так и введение региональных налогов, которое позволяет формировать бюджеты одних территорий за счет налоговых доходов других территорий либо переносить уплату налогов на налогоплательщиков других регионов.
Принцип равного налогового бремени вытекает из ст. 8 (ч. 2), 19 и 57 Конституции РФ. В сфере налоговых отношений он означает, что не допускается установление дополнительных, а также повышенных по ставкам налогов в зависимости от формы собственности, организационно-правовой формы предпринимательской деятельности, местонахождения налогоплательщика и иных носящих дискриминационный характер оснований.
Применительно к налогам субъектов Российской Федерации с учетом изложенных конституционных положений «законно установленными» могут считаться только такие налоги, которые вводятся законодательными органами субъектов Российской Федерации в соответствии с общими принципами налогообложения и сборов, определенными федеральным законом.
Другой аспект затронут в постановлении КС РФ от 12 ноября 2003 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности ряда положений статьи 19 Федерального закона «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции» в связи с запросом Арбитражного суда Псковской области и жалобой гражданина А.Н. Гасанова».
Это пример «мягкого» воздействия суда на законодателя — хотя оспариваемые положения и не были признаны неконституционными, они были по сути отменены путем внесения в указанный закон изменений 21 июля 2005 г. Речь шла о предусмотренной законом необходимости для получения федеральной лицензии представить в лицензирующий орган согласие в письменной форме органа, уполномоченного субъектом Российской Федерации, на территории которого будет находиться организация или се структурное подразделение, осуществляющие такую деятельность.
При этом решение о выдаче федеральной лицензии принимается при условии согласования данного вопроса организацией (заявителем) с соответствующими органами субъектов Российской Федерации, на территориях которых будут находиться данная организация и (или) ее структурные подразделения, осуществляющие производство и оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции.
По логике Суда, такое участие субъектов РФ в процессе принятия решений на федеральном уровне является субсидиарным. И окончательное решение остается за федеральным органом. Признание решения субъекта Российской Федерации об отказе в даче согласия на получение федеральной лицензии безусловным препятствием для федерального лицензирующего органа в разрешении вопроса о выдаче такой лицензии означает, что ограничение свободы предпринимательской деятельности, перемещения товаров и услуг в сфере производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции может осуществляться исходя из критериев, определяемых не Российской Федерацией в лице федерального законодателя, а непосредственно субъектом Российской Федерации, что приводит к нарушению принципа юридического равенства хозяйствующих субъектов, неправомерному ограничению конституционного права каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности.
У субъекта РФ в силу ст. 46 Конституции РФ и конкретизирующих ее норм арбитражного процессуального законодательства остается право оспорить в судебном порядке решение федерального лицензирующего органа о выдаче федеральной лицензии.
Таким образом, Суд истолковал оспариваемые положения как возможность для субъекта Российской Федерации участвовать в согласовании вопроса о выдаче организации федеральной лицензии на производство и (или) оборот этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, выражая свое согласие либо несогласие с получением организацией указанной лицензии. Эти положения не противоречат Конституции РФ в той мере, в какой они не являются препятствием для федерального лицензирующего органа разрешить данный вопрос по существу.
Принцип признания и защиты равным образом разных форм собственности
В силу понятных обстоятельств практика Конституционного Суда РФ в основном сконцентрирована вокруг защиты частной собственности; решения касательно государственной или муниципальной собственности — редкость.
В 90-х гг. XX в. противоборство предпринимателей и набирающих силу налоговых органов дало много судебных всходов. Особенно это касалось широко использовавшихся возможностей бесспорного взыскания штрафов. В постановлении КС РФ от 12 мая 1998 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации от 18 июня 1993 г. «О применении контрольно- кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» в связи с запросом Дмитровского районного суда Московской области и жалобами граждан» в этих спорах поставлена точка. Поскольку решение о наложении штрафа может быть обжаловано юридическим лицом в вышестоящий налоговый орган и (или) в суд, взыскание штрафа не может производиться в бесспорном порядке, а должно быть приостановлено до вынесения судом решения по жалобе налогоплательщика. Таким образом, бесспорный порядок взыскания штрафов в случае несогласия юридического лица с решением налогового органа является превышением конституционно допустимого (ч. 3 ст. 55) ограничения права, закрепленного в ст. 35 (ч. 3) Конституции РФ, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Защита собственности тесно связана с отчуждением частного имущества; такое отчуждение невозможно без возмещения. Эта конституционная идея лежит в основе постановления КС РФ от 16 мая 2000 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited»». Суть оспариваемого положения в том, что жилищный фонд социального использования, детские дошкольные учреждения и объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, подлежат передаче соответствующему муниципальному образованию по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий, т.е. не включаются в конкурсную массу2По ныне действующему Федеральному закону от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» жилищный фонд социального использования и социально значимые объекты продаются путем проведения торгов в форме конкурса. Не проданные таким образом объекты, подлежат передаче в собственность соответствующего муниципального образования в лице органов местного самоуправления, о чем конкурсный управляющий уведомляет указанные органы.. Суд указал, что эти объекты используются не только в частных интересах, но и в интересах населения, подлежащих защите со стороны государства.
Поэтому отношения, связанные с обеспечением функционирования и сохранения целевого назначения указанных объектов, носят публично-правовой характер. Осуществляя их регулирование, законодатель, исходя из публичных целей, вправе определять, что те или иные объекты, необходимые для жизнеобеспечения населения, в процессе конкурсного производства подлежат передаче соответствующему муниципальному образованию. Исключение названных объектов из конкурсной массы и передача их — в силу прямого предписания закона — муниципальным образованиям является допустимым ограничением права частной собственности должника, которое осуществляется в целях защиты прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).
Согласно правовой позиции Европейского Суда по правам человека компенсация за вмешательство в осуществление права собственности вытекает из ст. 1 Протокола № 1 и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривающих, в частности, что «никто не может быть лишен своего имущества кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». Лишение собственности без предоставления разумной компенсации с учетом ее стоимости, как правило, представляет собой несоразмерное вмешательство, которое не может считаться оправданным.
Вместе с тем ст. I Протокола № 1 не рассматривается ЕСПЧ как предоставляющая право на получение полной компенсации, поскольку при определенных фактических обстоятельствах учет публичных интересов, связанных с необходимостью обеспечения большей социальной справедливости, может обусловливать выплату возмещения ниже рыночной стоимости (решение от 23 сентября 1982 г. по делу Sporrong and Lonnroth, Series A no. 52, para. 69; решение от 21 февраля 1986 г. по делу James and Others, Series А по. 98, paras. 50, 54; решение от 8 июля 1986 г. по делу Lithgow and Others, Series A no. 102, paras. 109, 122).
Положения же п. 4 ст. 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», поскольку по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, они исключают возможность выплаты должнику — собственнику разумной компенсации, обеспечивающей справедливый баланс между публичными и частными интересами при передаче указанных в них объектов муниципальным образованиям, не соответствуют в этой части ст. 55 (ч. 2 и 3) Конституции РФ.
Суд указал, что законодателю надлежит предусмотреть размер и порядок выплаты разумной и соразмерной компенсации должникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, и механизм реализации решений федеральных органов государственной власти, приводящих к увеличению расходов бюджетов разных уровней.
Самостоятельность государственной или муниципальной собственности как таковой в Конституционном Суде РФ не оспаривалась. Однако имеется прецедент по отстаиванию финансовой самостоятельности субъектов РФ и муниципальных образований — постановление КС РФ от 17 июня 2004 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 155, пунктов 2 и 3 статьи 156 и абзаца двадцать второго статьи 283 Бюджетного кодекса Российской Федерации в связи с запросами Администрации Санкт-Петербурга, Законодательного Собрания Красноярского края. Красноярского краевого суда и Арбитражного суда Республики Хакасия».
Оспариваемые положения предписывают обслуживание счетов бюджетов субъектов Российской Федерации и муниципальных образований Банком России и его территориальными учреждениями, а также относят к основаниям применения мер принуждения за нарушение бюджетного законодательства открытие счетов бюджетов субъектами Российской Федерации и муниципальными образованиями в кредитных организациях при наличии на соответствующей территории отделений Банка России. Суд посчитал, что установленный порядок обслуживания счетов бюджетов не нарушает финансовую самостоятельность субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, а также не исключает возможность открывать счета бюджетов в кредитных организациях в случаях и порядке, предусмотренных федеральным законом.
Принцип поддержки конкуренции
В ст. 8 Конституции РФ сформулирован еще один принцип — поддержки конкуренции. В практике Конституционного Суда РФ он неразрывно связан со свободой экономической деятельности, постановление КС РФ от 16 июля 2004 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности части 5 статьи 59 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Государственного Собрания — Курултая Республики Башкортостан, Губернатора Ярославской области, Арбитражного суда Красноярского края, жалобами организаций и граждан»3СЗ РФ. 2004. № 31. Ст. 3282. В настоящее время эта норма утратила силу. посвящено поддержке конкуренции в деятельности по оказанию юридических услуг.
Согласно ч. 5 ст. 59 АПК РФ представителями организаций могут выступать в арбитражном суде по должности руководители организаций, действующие в пределах полномочий, предусмотренных федеральным законом, иным нормативным правовым актом, учредительными документами, или лица, состоящие в штате указанных организаций, либо адвокаты.
Данное законоположение во взаимосвязи с п. 4 ст. 2 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-Ф3 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которому представителями организаций, органов государственной власти, органов местного самоуправления в гражданском и административном судопроизводстве, судопроизводстве по делам об административных правонарушениях могут выступать только адвокаты, за исключением случаев, когда эти функции выполняют работники, состоящие в штате указанных организаций, органов государственной власти и органов местного самоуправления, если иное не установлено федеральным законом, позволяет арбитражным судам отказывать в допуске к участию в арбитражном процессе в качестве представителя организации выбранного ею лица, если такое лицо не относится к числу адвокатов или не состоит в штате этой организации.
Основываясь на принципе поддержки конкуренции и свободы экономической деятельности, суд посчитал, что оспариваемое положение лишает организации и частнопрактикующих юристов возможности выполнять взятые на себя по договору обязательства по представительству интересов клиента в арбитражном суде в случаях, когда клиентом является не гражданин, а организация. Это означает, что в данном случае законодатель избрал критерием для ограничения допуска к участию в качестве представителей в арбитражном процессе не квалификационные требования, связанные с качеством юридической помощи и необходимостью защиты соответствующих публичных интересов, а лишь организационно-правовую форму, в которой выступает участник судопроизводства, нуждающийся в юридической помощи.
Соответственно, Суд признал ч. 5 ст. 59 АПК РФ не соответствующей Конституции РФ, ее ст. 19 (ч. 1 и 2), 46 (ч. 1), 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3), в той мере, в какой она в системной связи с п. 4 ст. 2 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в действующей системе правового регулирования исключает для выбранных организациями лиц, оказывающих юридическую помощь, возможность выступать в арбитражном суде в качестве представителей, если они не относятся к числу адвокатов или лиц, состоящих в штате этих организаций.
В практике Конституционного Суда РФ по экономическим вопросам используются еще несколько принципов, которые напрямую в Конституции РФ не сформулированы, а именно принцип равенства и принцип свободы договора.
Принцип равенства
Равенство всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ) имеет прямое отношение к экономической сфере. Так, в Определении КС РФ от 2 февраля 2006 г. № 17-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Законодательного Собрания Вологодской области о проверке конституционности отдельных положений статей 40, 98, 99 и 102 Федерального закона «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» указано следующее. Раскрывая содержание конституционного принципа равенства применительно к отношениям с участием лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что, поскольку субъекты предпринимательской деятельности равны перед законом, государство не вправе вводить неоправданные льготы или преференции либо неравный правовой режим функционирования в одинаковых отношениях и ситуациях. Положение ст. 19 (ч. 1) Конституции РФ «все равны перед законом и судом» означает, что при равных условиях субъекты права должны находиться в равном положении.
Если же условия не являются равными, федеральный законодатель вправе установить для них различный правовой статус. При этом определенное правовое неравенство перевозчика и грузоотправителя (грузополучателя), закрепленное в Уставе железнодорожного транспорта РФ, оправданно и имеет целью исправить их фактическое неравенство.
Та же идея продолжена в постановлении КС РФ от 31 мая 2005 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» в связи с запросами Государственного Собрания — Эл Курултай Республики Алтай, Волгоградской областной Думы, группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина С.Н. Шевцова». Суд поддержал законодателя, указав, что тот должен учитывать также особые характеристики находящихся в собственности объектов, использование которых связано с повышенной опасностью для окружающих, регламентируя содержание права собственности и обеспечивая защиту здоровья, прав и законных интересов других лиц посредством возложения на собственников дополнительных обязанностей и обременений, связанных с обладанием имуществом.
Введение института обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, суть которого состоит в распределении неблагоприятных последствий, связанных с риском наступления гражданской ответственности, на всех законных владельцев транспортных средств направлено на повышение уровня защиты права потерпевших на возмещение вреда. Соответственно, закрепление в Федеральном законе от 25 апреля 2002 г. № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» принципа всеобщности и обязательности страхования гражданской ответственности не противоречит вытекающим из Конституции РФ (ч. 2 ст. 6, ст. 19) требованиям равноправия и справедливости и не может рассматриваться как несоразмерное ограничение конституционных прав граждан.
При определении направленности правового регулирования отношений, возникающих в процессе обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, надлежит — исходя из конституционного принципа равенства и тесно связанного с ним конституционного принципа справедливости — предусматривать специальные правовые гарантии защиты прав потерпевшего, которые должны быть адекватны правовой природе и целям страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, а также характеру соответствующих правоотношений. Данное требование было учтено федеральным законодателем при установлении, в частности, размера страховой суммы, в пределах которой страховщик обязуется при наступлении каждого страхового случая возместить потерпевшим причиненный вред (ст. 7 Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств»).
Тема равенства затронута и в постановлении КС РФ от 16 июля 2004 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева».
По мнению суда, Налоговый кодекс Российской Федерации закрепил одновременно унифицированный и дифференцированный подход к определению сроков, в течение которых в отношении налогоплательщика осуществляются контрольные мероприятия в форме выездной налоговой проверки. Данное регулирование, имеющее целью обеспечить одинаковый объем правовых гарантий каждому налогоплательщику и вместе с тем позволяющее учитывать юридически значимые и объективно обусловленные различия между отдельными категориями налогоплательщиков, не может расцениваться как нарушающее принцип равенства всех перед законом, закрепленный в ст. 19 Конституции РФ, — напротив, оно позволяет дифференцировать сроки проведения выездных налоговых проверок в зависимости и от иных критериев, таких как специфика налогообложения, объемы экономической деятельности налогоплательщика и т.д. Однако во всяком случае дифференциация должна быть обоснованной и мотивированной, а ее критерии — соответствовать конституционному требованию ясности, четкости, определенности и недвусмысленности правовых норм.
Принцип свободы договора
Проблема соотношения закона и договора иллюстрирует один из аспектов государственного вмешательства в рыночную экономику. Свобода договора, как и любая другая свобода, не может быть абсолютной; иногда закон создает императивные нормы и по отношению к гражданским договорам. «Одним из основных вопросов частного права является определение оптимального соотношения между свободой усмотрения сторон в определении условий договора и императивными нормами, составляющими элемент публичного экономического порядка. Чем интенсивнее государство занимается законодательной регламентацией договорных условий, тем меньше остается договорной свободы».
Тесная связь свободы договора со свободой экономической деятельности отмечена в постановлении КС РФ от 23 февраля 1999 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. «О банках и банковской деятельности» в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкиной, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко». Согласно оспариваемой норме кредитная организация не имеет права в одностороннем порядке изменять процентные ставки по кредитам, вкладам (депозитам), комиссионное вознаграждение и сроки действия договоров с клиентами, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом или договором с клиентом. Поэтому банки активно включали в договор с клиентом свое право на одностороннее изменение ставок.
Конституция РФ гарантирует свободу экономической деятельности в качестве одной из основ конституционного строя (ст. 8). Конкретизируя это положение в ст. 34 и 35, Конституция РФ устанавливает, что каждый имеет право на свободное использование своих способностей и свободное использование имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Из смысла указанных конституционных норм о свободе в экономической сфере вытекает конституционное признание свободы договора как одной из гарантируемых государством свобод человека и гражданина, которая Гражданским кодексом Российской Федерации провозглашается в числе основных начал гражданского законодательства (п. I ст. 1). При этом конституционная свобода договора не является абсолютной, не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод (ч. I ст. 55 Конституции РФ) и может быть ограничена федеральным законом, однако лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).
Возможность отказаться от заключения договора банковского вклада, внешне свидетельствующая о признании свободы договора, не может считаться достаточной для ее реального обеспечения гражданам, тем более когда не гарантировано должным образом право граждан на защиту от экономической деятельности банков, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, не предусмотрены механизмы рыночного контроля за кредитными организациями, включая предоставление потребителям информации об экономическом положении банка, и гражданин вынужден соглашаться на фактически диктуемые ему условия, в том числе на снижение банком в одностороннем порядке процентной ставки по вкладу.
Отсутствие в законе норм, вводящих обоснованные ограничения для экономически сильной стороны в договоре срочного банковского вклада, приводит к чрезмерному ограничению (умалению) конституционной свободы договора и, следовательно, свободы не запрещенной законом экономической деятельности для гражданина, заключающего такой договор.
Конституционный Суд РФ признал норму противоречащей Конституции, поскольку речь идет об изменении банком в одностороннем порядке процентной ставки по срочным вкладам граждан, позволяющем банку произвольно снижать ее исключительно на основе договора, без определения в федеральном законе оснований, обусловливающих такую возможность. В отсутствие закрепленных в федеральном законе оснований для снижения процентных ставок по срочным вкладам граждан банк не вправе предусматривать в заключаемых с гражданами договорах условие, позволяющее ему снижать в одностороннем порядке процентные ставки по этим вкладам.
Таким образом, свобода договора не должна означать ущемление интересов экономически слабой стороны. Это подтверждается и в постановлении КС РФ от 3 июля 2001 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» и пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» в связи с жалобами граждан». Конституционная свобода договора, провозглашаемая и в числе основных начал гражданского законодательства (п. 1 ст. I ГК РФ), и лежащее в ее основе юридическое равенство сторон не исключают предоставление определенных гарантий экономически слабой стороне, каковой в договоре банковского вклада обычно является гражданин — вкладчик, с тем чтобы реально обеспечивалось соблюдение принципа равенства сторон в договоре в соответствии со ст. 19 и 34 Конституции РФ.
Много внимания разъяснению свободы договора уделено в постановлении КС РФ от 23 января 2007 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Агентство корпоративной безопасности» и гражданина В.В. Макеева»». Субъекты гражданского права свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (п. 1 и 2 ст. I ГК РФ). Но конституционно защищаемая свобода договора не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.
Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. В частности, речь идет о недопустимости распространения договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц.
Конкретным предметом рассмотрения по этому делу были так называемые адвокатские «гонорары успеха». Рассмотрев оказание юридических услуг в связи с осуществлением публичной функции — правосудия, оценив баланс диспозитивного и императивного методов правового воздействия, Суд признал противоречащим законодательству включение в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда.
Оспариваемые же нормы не противоречат Конституции РФ, поскольку в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг ими не предполагается удовлетворение требования исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем.