Физическое или психическое принуждение в уголовном праве разных стран
Физическое или психическое принуждение признается обстоятельством, исключающим уголовную ответственность (преступность деяния), во многих странах мира. В основе такого признания лежит точка зрения, согласно которой при принуждении у субъекта отсутствует (полностью или частично) свобода воли, без которой не может быть и вины.
В том или ином виде данный субинститут закреплен в УК. Не предусмотрено в качестве исключающего уголовную ответственность обстоятельства принуждение в УК Азербайджана, Беларуси, Болгарии, Германии, Греции, Грузии, Латвии, Литвы, Монголии, Норвегии, Швеции, Швейцарии, Эстонии. Японии.
В современном уголовном законодательстве стран мира не наблюдается единства относительно места, занимаемого физическим и психическим принуждением среди обстоятельств, исключающих уголовную ответственность (преступность деяния).
Так, в УК Бразилии «непреодолимое принуждение» объединено в один субинститут с исполнением приказа.
В Греции, Узбекистане, ЮАР и некоторых других странах принуждение рассматривается как частный случай крайней необходимости. По УК Сан-Марино это относится только к психическому принуждению, тогда как физическое принуждение - самостоятельное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. По УК Таджикистана и Украины по правилам о крайней необходимости рассматриваются любые случаи психического принуждения, а также те случаи физического принуждения, когда оно не лишило лицо полностью возможности руководить своими действиями.
Согласно УК Туркменистана по правилам о крайней необходимости рассматриваются случаи как физического, так и психического принуждения, если вследствие такого принуждения оно не могло руководить своими поступками.
Интересно отметить, что ряд российских ученых полагают, что отечественный законодатель без достаточного основания определил физическое и психическое принуждение как самостоятельное ОИПД. поскольку совершение общественно опасных деяний под влиянием такого принуждения должно рассматриваться или как воздействие непреодолимой силы, или по правилам необходимой обороны.
Имеются также существенные различия в способах юридического закрепления и содержании субинститута физического и психического принуждения.
В уголовном законодательстве Андорры, Аргентины, Армении, Венгрии, Гондураса, Лаоса, Молдовы, Никарагуа, ОАЭ, Панамы, Республики Корея, России, Румынии, Чили, Таджикистана, Туркменистана, Украины физическое и психическое принуждение объединены в один субинститут.
В то же время УК Гватемалы, Колумбии, Перу, Сан-Марино рассматривают физическое и психическое принуждение как два самостоятельных обстоятельства, исключающие уголовную ответственность.
В УК стран — бывших британских колоний, а также УК штатов США принуждение означает только психическое принуждение.
Напротив, УК Италии предусматривает только физическое принуждение как защиту, однако судебная практика допускает освобождение от уголовной ответственности лица, совершившего деяние не только под принуждением посредством физического насилия, но и посредством психологического насилия, парализовавшего его волю.
Наконец, в некоторых государствах физическое и психическое принуждение разграничиваются только в доктрине и судебной практике, но не в самом уголовном законе.
Так, по УК Франции «не подлежит уголовной ответственности лицо, действовавшее под воздействием какой-либо силы или принуждения, которым оно не могло противостоять». Во французском уголовном праве понятия «принуждение», «форс-мажорные обстоятельства» и «непреодолимая сила» используются как тождественные. УК стран — бывших французских колоний и некоторых других государств, испытавших французское влияние, также исключают уголовную ответственность в случае принуждения «силой, которой невозможно было противостоять». Судебная практика вышеуказанных стран в большинстве случаев рассматривает эту формулировку как включающую не только физическое, но и психическое принуждение.
Несмотря на то что в уголовном праве многих стран физическое и психическое принуждение рассматриваются как единый субинститут, между ними имеются существенные различия.
Под физическим принуждением понимается физическое воздействие на человека с целью заставить его совершить общественно опасное действие. Такое воздействие может быть как полностью лишающим человека свободно принимать решения (например, человека толкнули и он причинил вред третьему лицу), так и не исключающим способности лица руководить своими действиями (например, нанесение лицу побоев с целью заставить его совершить какое-либо действие). Физическое принуждение первого вида полностью исключает уголовную ответственность принуждаемого лица за причиненный им вред.
Под психическим принуждением понимается угроза причинением какого-либо вреда (в том числе и физического) с целью заставить человека совершить общественно опасное деяние. По УК Казахстана, России, Таджикистана, Украины такое принуждение не лишает действия волевого характера и поэтому оно, по общему правилу, не исключает уголовной ответственности лица, совершившего под его влиянием общественно опасное деяние. Напротив, УК Армении, Молдовы и Туркменистана допускают, что психическое принуждение, как и физическое, может полностью лишать лицо возможности руководить своими действиями.
Современные национальные уголовные законодательства, признающие физическое и психическое принуждение в качестве исключающего ответственность обстоятельства, устанавливают определенные условия допустимости такой защиты. Эти условия относятся, прежде всего, к характеру угрозы при психическом принуждении, а также к размерам вреда, причинение которого оправданно под такой угрозой.
Весьма точное определение характера угрозы можно найти в УК стран — бывших британских колоний, а также некоторых государств Латинской Америки (Аргентины, Коста-Рики, Никарагуа).
По УК Судана защитой от обвинения для причинившего вред лица являются угрозы убийства или немедленного нанесения тяжких телесных повреждений ему самому или членам его семьи или же угрозы причинения значительного ущерба его имуществу, в том случае, если это лицо склонилось к мнению о реальности осуществления вышеупомянутых угроз и не имело возможности предотвращения этого иными средствами.
Что касается УК вышеуказанных латиноамериканских стран, то они говорят об угрозе нанесения «тяжкого и неизбежного вреда», «немедленного тяжкого вреда», «неминуемого тяжкого вреда».
Существенными условиями являются вера принуждаемого лица в реальность угрозы и опасность (возможность) ее немедленного осуществления. На последний момент прямо указывают УК всех стран — бывших британских колоний. Только УК Замбии предусматривает, что принуждаемое лицо должно верить в осуществление угрозы немедленно или прежде, чем это лицо получит возможность обратиться за защитой к властям.
УК некоторых стран специально подчеркивают, что угроза не могла быть устранена другим способом.
Необходимо отметить, что УК ряда романских стран, а также Филиппин, подразумевая обстоятельство психического принуждения, называют в качестве побудительного импульса к совершению общественно опасного деяния не угрозу, а «нестерпимый страх». Так, согласно ч. 1 ст. 26 УК Кубы не подлежит уголовной ответственности тот, кто действовал под влиянием нестерпимого страха незаконного и немедленного причинения вреда, равного или превышающего вред, причиненный им самим. По УК Испании, вообще не упоминающем о принуждении, не подлежит уголовной ответственности тот, кто действовал в состоянии «сильного страха».
В вопросе о пределах допустимого вреда, причиняемого в силу принуждения (не лишающего лицо полностью свободы воли), в современном уголовном праве наблюдается два подхода. При одном из них законодатель исходит из требования соразмерности причиняемого вреда угрозе, при втором, устанавливает абсолютный запрет на совершение определенных деяний даже под угрозой немедленной смерти.
Согласно УК Армении, Казахстана, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Украины, если при принуждении лицо сохранило возможность руководить своими действиями, вопрос об уголовной ответственности должен решаться по правилам о крайней необходимости. То есть, оправданно причинение вреда охраняемым уголовным правом отношениям, если это позволяет избежать еще большего вреда. Например, кассир, который под угрозой немедленного лишения его жизни передает преступникам деньги, освобождается от уголовной ответственности, так как жизнь человека дороже любых материальных ценностей.
По УК Узбекистана, где нет отдельной статьи о принуждении, вопрос об ответственности за причинение вреда правам и охраняемым законом интересам в результате физического или психического принуждения также решается с учетом положений статьи о крайней необходимости.
Прямая параллель с институтом крайней необходимости прослеживается и в УК Гватемалы, Кубы, Перу, Филиппин, согласно которым не подлежит ответственности лицо; действовавшее под воздействием непреодолимого страха причинения равного или большего вреда. По УК Сан-Марино психическое принуждение является оправдывающим обстоятельством, если только совершенное деяние было соразмерно угрожавшей опасности.
Второй подход (абсолютных запретов) характерен для английского общего права. В самой Англии защита ссылкой на психическое принуждение не распространяется на случаи умышленного убийства, покушения на умышленное убийство и определенные формы измены. Уголовные кодексы всех бывших британских колоний прямо указывают составы преступлений, совершение которых неоправданно даже угрозой немедленной смерти.
Так, по УК Брунея принуждение не может оправдывать умышленного убийства; по УК Индии, Малайзии и Сингапура — тяжкого убийства и преступлений против государства, караемых смертной казнью; по УК Самоа — измены, умышленного убийства, покушения на умышленное убийство, соучастия в изнасиловании, похищении человека, грабеже, причинения тяжких телесных повреждений и поджога. Еще более длинный список таких деяний предусмотрен УК Канады и Закон о преступлениях Новой Зеландии.
Наконец, английскому общему праву известно еще одно важное ограничение защиты ссылкой на психическое принуждение.
По уголовному праву Англии ссылка на угрозы не признается основательной для лица, добровольно и сознательно являвшегося активным членом преступной организации, поскольку члены банд в оправдание своих действий ссылаются на угрозы других членов этих же преступных объединений. Данное правило было подтверждено в решении по делу Шарпа, состоявшемся в 1987 году, в котором было указано, что добровольное участие в вооруженной банде, о насильственных целях которой обвиняемому было известно, не дает ему права воспользоваться ссылкой на принуждение под угрозой причинения смерти. Это правило представляется весьма важным, т.к. довольно часто члены банд в оправдание своих действий ссылаются на угрозы других членов этих же преступных объединений.
Запрет ссылок на принуждение для членов преступных организаций содержится также в уголовном законодательстве многих стран — бывших британских колоний.
В американском уголовном праве применение ссылки на психическое принуждение еще более ограничено. Так, согласно ч. 2 ст. 40.00 УК штата Нью-Йорк защита, связанная с принуждением, невозможна, если лицо само, намеренно или по неосторожности, ставит себя в положение, в котором возникла вероятность того, что оно будет подвергнуто принуждению.
Нерешенной проблемой в уголовном праве остается признание такой формы принуждения, как гипноз. Хотя существование данного явления относится к числу бесспорных научных фактов, в подавляющем большинстве стран мира ни законодатель, ни судебная практика не позволяют ссылаться на «гипнотическое принуждение» как обстоятельство, освобождающее от ответственности.
Причина очевидна: доказать действие гипноза практически невозможно. Однако есть страны и территории, где уголовный закон прямо признает гипноз средством психического принуждения.
Так, ст. 34 зайн Закона Израиля об уголовном праве гласит: «Лицо не будет подлежать уголовной ответственности за совершенное им деяние, если оно не могло выбрать между его совершением и воздержанием от него из-за невозможности руководить своими телодвижениями. Под таким деянием понимается, например, деяние в процессе рефлекторной или судорожной реакции, а равно во время сна либо вследствие автоматизма или под воздействием гипноза».
В России уголовно-правовые аспекты гипноза обсуждаются на доктринальном уровне с XIX века. Например, русский криминалист Н.С. Таганцев рассматривал действия под гипнозом как учиненные в состоянии невменяемости. Недавно эта проблема стала предметом специального научного исследования.