Ход судебной реформы России в 2002—2006 гг. - страница 3
Важнейшими показателями эффективности реализации Программы является динамика рассмотрения дел судами, которая свидетельствует о позитивных тенденциях в судебной практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
Так, число дел, рассмотренных верховными судами республик по первой инстанции с нарушением процессуальных сроков, в 2004 г. снизилось на 26% и составило 500 дел, или 4,1% от общего числа дел, оконченных производством. В 2003 г. их количество составляло 685 дел, или 6,1%.
Районными судами с нарушением процессуальных сроков рассмотрено 261,3 тыс. гражданских дел или 12,7% от общего числа оконченных производством дел, что на 3,3% меньше, чем в 2003 г. — 343,5 тыс., или 16%.
Наблюдается общее сокращение сроков рассмотрения дел.
Доверие к арбитражным судам и их авторитет в обществе постоянно возрастают. Это наглядно подтверждается данными судебной статистики.
За период с 2002 по 2004 г. количество обращений в арбитражные суды увеличилось на 56,8%. В 2002 г. на рассмотрение в арбитражные суды поступило 854 748 заявлений, в 2003 г. — 951 778, 2004 г. — 1 340 699 заявлений. Сохраняется эта тенденция и в настоящее время. За шесть месяцев 2005 г. на рассмотрение в арбитражные суды поступило уже 628 315 заявлений. Это на 14,5% больше, чем за I полугодие 2004 г. — 548 742.
Качество правосудия определяется в первую очередь количеством измененных и отмененных судебных актов. Следует отметить, что на протяжении четырех лет эти показатели достаточно стабильны. Во всех трех инстанциях арбитражных судов, проверяющих законность и обоснованность судебных актов, в 2002 г. было отменено 4,9% решений, вынесенных судами первой инстанции, 2003 г. — 4,5%, в 2004 г. — 3,8%, в I полугодии 2005 г. — 4,0%. При этом доля отмененных судебных актов в апелляционной инстанции составляла в среднем 2,3%, в кассационной инстанции — около 2,0%, в надзорной — менее 1%.
Таким образом, Программа реализована успешно и завершена в 2006 г. Вместе с тем требуется продолжение работы по дальнейшему совершенствованию судебной системы.
Современный этап социально-экономических преобразований диктует необходимость перехода судов на новый качественный уровень деятельности, ставит новые задачи дальнейшего совершенствования и развития судебной системы.
Это обусловливает необходимость серьезной государственной поддержки судов и применения программно-целевого подхода для привлечения дополнительных ресурсов в целях повышения эффективности их деятельности.
В 2001 г. первые установки в отношении кодификации исполнительного производства были даны в журналах «Законодательство» и «Хозяйство и право», где была опубликована первая концепция структуры предполагаемого Исполнительного кодекса Российской сидерации.
Практически в это же время прозвучал призыв к созданию Европейского кодекса исполнительного производства, в котором «можно было бы учесть наработанный различными государствами опыт и положения соответствующих международных конвенций». Данное предложение, озвученное представителем Департамента внешних связей Министерства юстиции России В.П. Зиминым на 24-й конференции европейских министров юстиции, проходившей в Москве 4—5 октября 2001 г., напоминало скорее пытку научить всю Европу делать то, чего сами никогда не умети и пока еще не умеем.
В этой связи заслуживают цитирования в силу неутраченной актуальности слова российского правоведа Л.M. Зайцева, написанные почти столетие назад: «Выработка общих законодательных норм и международных соглашений, определяющих отношение России ко всем другим государствам на почве взаимного признания действительности и исполнимости иностранных судебных решений, может представиться особенно сложным в виду ее зависимости от соответствующих изменений и координации положений законодательства целого ряда государств».
Мы не ставим под сомнение необходимость соответствия внутригосударственного законодательства международным актам, но о каком Европейском исполнительном кодексе можно вести речь, если в самой Российской Федерации до сих пор нет кодифицированного источника исполнительного права, а сама мысль о существовании отрасли исполнительного права до недавнего времени признавалась в теории гражданского и арбитражного процесса крамольной? Уже в XXI в. защищаются кандидатские диссертации, в которых роль исполнительного производства опять, как в советский период, сводится к стадии гражданского и арбитражного процесса.
Несмотря на то, что кодификация исполнительного законодательства была окончена представлением для обсуждения проекта Исполнительного кодекса Российской Федерации, разработанного рабочей группой под руководством В.М. Шерстюка, вместо ожидаемого кодекса в 2007 г. появился и с 1 февраля 2008 г. вступил в силу Федеральный закон «Об исполнительном производстве».
В качестве задач исполнительного производства в настоящее время обозначено правильное и своевременное исполнение судебных актов, актов других органов и должностных лиц, а в предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях исполнение иных документов в целях защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан и организаций.
Между тем если задачи исполнительного производства, хотя и в несколько иной редакции, были установлены и ранее действующим ФЗ «Об исполнительном производстве» от 21 июля 1997 г., то новеллой действующего Закона явилось перечисление в ст. 4 принципов исполнительного производства. До этого времени выделяемые учеными принципы исполнительного права были доктринальными. Теперь прямо законодательно закреплены принципы: законности; своевременности совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения; уважения чести и достоинства гражданина неприкосновенности минимума имущества, необходимого для существования должника-гражданина и членов его семьи; соотноси мости объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения.
Специалистам в области исполнительного права предполагается продолжать споры по вопросам количественного и качественного состава тех принципов, которые не названы в ст. 4 ФЗ «Об исполнительном производстве», а выводятся из общего смысла исполнительного законодательства (диспозитивности, равенства доступности, реальности оказания юридической помощи и т.п.), потому как после ст. 4, перечисляющей принципы исполнительного производства ни одна норма современного исполнительного законодательства не содержит термина «принцип исполнительного производства» или близких ему по смыслу.
Принцип своевременности совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения означает, что содержащиеся в исполнительном документе требования должны быть исполнены судебным приставом-исполнителем своевременно, т.е. по общему правилу в двухмесячный срок со дня возбуждения исполнительного производства. Из этого правила есть исключения. Так, если срок исполнения содержащихся в исполнительном документе требований установлен федеральным законом или исполнительным документом, то требования должны быть исполнены в срок, установленный соответственно федеральным законом или исполнительным документом.
Если же исполнительным документом предусмотрено немедленное исполнение содержащихся в нем требований. то их исполнение должно быть начато не позднее первого рабочего дня после дня поступления исполнительного документа в подразделение судебных приставов. Содержащиеся в исполнительном документе требования о восстановлении на работе незаконно уволенного или переведенного работника должны быть исполнены не позднее первого рабочего дня после дня поступления исполнительного документа в подразделение судебных приставов.
Требования, содержащиеся в исполнительном листе, выданном на основании определения суда об обеспечении иска, должны быть исполнены в день поступления исполнительного листа в подразделение судебных приставов, а если это невозможно по причинам, не зависящим от судебного пристава-исполнителя, — не позднее следующего дня. В таком же порядке исполняется постановление судебного пристава-исполнителя об обеспечительных мерах, если самим постановлением не установлен иной порядок его исполнения.
Вместе с тем, в срок своевременного исполнения не включаются многие периоды, например, время, в течение которого исполнительные действия не производились в связи с их отложением, когда исполнительное производство было приостановлено, время отсрочки или рассрочки исполнения исполнительного документа, промежуток времени со дня объявления розыска должника-организации, а также имущества должника до дня окончания розыска, время со дня обращения взыскателя, должника, судебного пристава-исполнителя в суд, другой орган или к должностному лицу, выдавшим исполнительный документ, с заявлением о разъяснении положений исполнительного документа, предоставлении отсрочки или рассрочки его исполнения, а также об изменении способа и порядка его исполнения и т.д., и т.п.
Указанное время, как и совершаемые в нем действия, с точки зрения законодателя не нарушают принципа своевременности совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения, даже если выходят за пределы срока совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения.
Однако именно это время может затянуть процесс исполнения так, что в выполнении задач исполнительного производства уже не будет особого смысла. Искать самого должника или его имущество можно бесконечно долго, да и не слишком рьяно, ведь все время розыска вплоть до его окончания с точки зрения законодателя не влияет на своевременность исполнения. Это так для органов принудительного исполнения, но не для взыскателей.
Положительным же моментом является то. что срок совершения исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения не пресекательный, следовательно, его истечение не будет основанием для прекращения или окончания исполнительного производства.
Особым, исполнительному производству свойственным выступает принцип уважения чести и достоинства гражданина, ранее называемый принципом неприкосновенности личности должника, означающий, что судебный пристав-исполнитель обязан не допускать в своей деятельности ущемления чести, прав и охраняемых законом интересов граждан. Нельзя умалять достоинство личности должника, унижать его.